Жить в тупике - это нормально?

Владимир Путин впервые идет к новому этапу своего правления, не владея инициативой и не посылая внятных сигналов ни народу, ни верхам.

Любой человек из начальства охотно объяснит вам, что следующим главой России в марте 2018-го не только станет, но и, ввиду абсолютной своей незаменимости, просто обязан стать Владимир Владимирович Путин. Однако почти наверняка добавит — мол, железобетонной уверенности у него на этот счет нет. Что выглядит странно и отражает какие-то внутренние нестыковки. Об этом и пойдет речь.

Если не принимать всерьез забытую историю с медведевским местоблюстительством, то Путин идет уже на пятый свой срок. И свойством каждого из предыдущих его правлений было удержание инициативы, довольно уверенный контроль над общественной повесткой, отсутствие конкурентов, обладающих хоть сколько-нибудь сопоставимой волей к власти, и внятные послания, направляемые как верхам, так и низам.

Послание — это вовсе не торжественная речь, задушевная беседа с народом или парадный фильм. Оно может обойтись и вообще без слов. Главное, чтобы его поняли.

«Прямая линия» — это как раз не послание. Народу она давно не интересна, а руководящий слой, посмотрев последний ее выпуск, пришел в смятение: никаких распоряжений, разъясняющих, как ему дальше быть, там нет.

Не является посланием и рекламный сериал Стоуна. Его неудача в прокате заслуженна. Он про что угодно, но только не про предстоящие шесть лет. И, опять же, не о них разнообразные советы, которыми осыпают Путина придворные консультанты. Не надо воображать, что людям, будь они подчиненными или начальниками, так уж важно имиджевое сопровождение человека, вступающего во вторую половину седьмого десятка, или то, какие слова ему желательно произносить почаще — «справедливость», «уважение» или, допустим, «доверие».

Посланием первого путинского срока были молодость, современность, обновление, призвание к порядку зарвавшихся богачей и местных князьков.

Посланием второго — нефтедолларовое благосостояние для всех сверху донизу (сообразно рангам, конечно), а также раздел лучших кусков экономики между представителями ближнего круга и ничем уже не маскируемая вертикализация властной машины.

Третий срок (формально — медведевский), со своим словесным западничеством и массированной раздачей сырьевых накоплений как народу, так и начальству, оказался неудачным и закончился первым кризисом путинского режима.

Четвертый срок был посвящен выходу из этого кризиса путем целевых щедрот столпам системы, от училок до омоновцев, агрессивной идеологической архаизацией, боевой внешней политикой и рекламой прелестей изоляционизма. Срок годности этого курса оказался коротким. Первоначальный яркий успех сменяется сейчас усталостью, раздражением и локальными протестами.

Поэтому потребность в каком-то новом послании совершенно очевидна. Народ утомлен возросшей бедностью, а начальство понятия не имеет, что ему на это сказать.

Спрос на справедливость действительно растет.

Однако, при всей расплывчатости низовых о ней представлений, они уж точно ближе к антикоррупционным лозунгам Алексея Навального, чем к арестам бюрократов, которым просто не повезло с клановой пропиской или не хватило сильных друзей.

Что же до бюрократии, работа которой парализована разгулом контрольно-сыскных структур, то хоть и молчаливо, со всей присущей ей трусостью, она ждет и не может дождаться хоть сколько-нибудь понятно сформулированных правил безопасной жизни. И все настойчивее задается вопросом: а каким будет порядок наследования власти?

Исчерпала себя и казавшаяся такой удачной наступательная внешняя политика. Отшатнулись даже записные друзья, вроде Назарбаева и Лукашенко. В Пекине просто пропустили мимо ушей просьбы о каком-то оборонительном и наступательном союзе. Надежды, что отпавшие советские провинции, вроде Украины, рухнут, стоит только нажать, не оправдались. Не рухнула даже Грузия. Предположения, что Запад вот-вот признает Москву идеологическим поводырем, оказались ребячеством. Америка и Европа действительно обретают одно новое лицо за другим, но никогда еще в постсоветскую эру главные западные державы не были так антироссийски настроены, а гонка вооружений с ними — так бесперспективна. Потребность в новых внешнеполитических идеях очевидна. Но их нет.

При всех изменениях в своей управленческой доктрине, Путин почти двадцать лет был верен четырем вещам.

Во-первых, идее централизации и ручного контроля абсолютно над всем — от Кремля и до самой последней яранги на краю страны.

Во-вторых, отторжению каких бы то ни было претендентов на власть, кроме декоративных — от Медведева до Жириновского.

В-третьих (и это связано со вторым), неприятию любой внутриполитической повестки, сформулированной за пределами собственного круга.

В-четвертых, недопущению даже стилистического превосходства над собой какого бы то ни было иностранного лидера.

И что мы видим сейчас?

Централизация пошла вспять. Распри силовых и гражданских клик что в центре, что в регионах все больше напоминают феодальные войны, ведущиеся если и с оглядкой на суверена, то скорее формальной. Ну, а самые могучие, вроде Игоря Сечина или Рамзана Кадырова, хоть пользуются постоянным доступом к вождю, но совсем не выглядят людьми, которые кинутся выполнять любой его приказ. Это как-то все больше бьет в глаза.

«Борьба за власть», которую Путин столько лет приписывал своим критикам и явно считал чем-то весьма их компрометирующим, сегодня действительно возобновилась. Каким бы слабым ни был Навальный по сравнению с режимом, он открыто претендует на верховную власть. И сам этот факт буквально потряс всю руководящую машину. С 90-х годов она начисто отвыкла от таких ситуаций.

Так же, как и от того, что политическая повестка может быть придумана не ею.

Растущее раздражение всех, кто живет в XXI веке, а не в придуманном начальством балаганном и злобном средневековье, ошибочно сводимое властями к каким-то своим недоработкам со школьно-вузовскими контингентами, породило фонтан казенных мероприятий, одно страннее другого. И вот Путин, выражаясь советским номенклатурным языком, «работает с молодежью» — объявляет десятилетку детства, окружает заботой избранных подростков, привезенных в Кремль, находит время съездить в «Артек» и т. д. и т. п. Связи с реальными проблемами эта деятельность не имеет, но интенсивность ее впечатляет.

Ну и прежнюю гордость перед мировым бомондом тоже пришлось перезагрузить. О регулярных поездках в Китай уж не говорю. Сам их регламент — это общение старшего брата с младшим. Но перед Западом марку держали до самых недавних пор.

И вот месяц назад глава России соглашается участвовать в пиар-кампании, утверждающей престиж новоизбранного президента Франции. Конечно, нельзя еще сказать, что Путин был у Макрона в Версале на правах Додона на Красной площади («второй слева», как заботливо уточнило агентство Sputnik, чтобы молдавского президента не перепутали с кем-то другим). Но впервые лидер западной державы в обществе российского вождя, человека на четверть века его старше, публично вел себя как хозяин положения и не очень-то церемонился, отпуская намеки и упреки.

Итак, Путин, скорее всего, идет на пятый срок, но впервые идет словно бы по инерции, с пустыми руками, все явственнее отставая от запутанных и разнонаправленных событий в стране, а не диктуя их, как раньше.

Любое длительное правление имеет свой восход и свой закат. И этот закат иногда бывает осмысленным, логичным и даже оправдывающим предыдущую фазу правления, если она, допустим, в чьих-нибудь глазах выглядела спорной.

Генералиссимус Франко стоял у власти вдвое дольше Путина. Окончание первой его двадцатилетки пришлась на конец 1950-х. Именно тогда он передал управление экономикой сторонникам западной экономической модели, ослабил идейный нажим, стал меньше препятствовать росту низовой самоорганизации, в том числе отчасти и политической, и почти окончательно обозначил в качестве наследника будущего короля-реформатора Хуана Карлоса. А сам сосредоточился на рыбалке, охоте и просмотре неполитических телешоу. Испании предстояла еще масса приключений, но фундамент, на котором потом построили современное общество, у нее уже был.

Путинская двадцатилетка уже почти прошла. Но то, что построено, совсем не похоже на фундамент. Это тупик. Агиткампания пятого срока, видимо, будет расписывать все прелести и удобства тупика. Если уволить нынешних агитаторов и нанять толковых людей, то за приличные деньги они и на пустом месте найдут какие-нибудь подходящие слова.

Но никакая агитация не убедит потом людей, что жизнь в тупике — дело нормальное.

Сергей Шелин, Обозреватель ИА «Росбалт»