Суть его сводится к идее предоставить отечественному бизнесу некоторый набор льгот и снижение налоговой нагрузки, а потом финансировать наступающий (по мнению авторов) вслед за этим существенный рост потребности в инвестициях (как следствие резкого роста предпринимательской активности) централизованно, за счет эмиссии денежных средств Центральным банком, при введении контроля за ставкой кредита.
Первое, что бросается в глаза даже при беглом анализе доклада, – сочетание в нем уже известных нам социалистических идей Глазьева (эмиссия, изоляция, госплан), либерально-рыночных идей в применении к частному сектору экономики и усеченного набора предложений из арсенала провалившихся административных реформ начала века. Ряд предложений носит наивный характер и демонстрирует непонимание реальных (и общих для всех моделей) экономических законов. Вместе с тем в докладе скрываются и идеи, которые могли бы оказаться крайне полезными для экономики, если бы не находились в чудовищном контексте социализма и если бы солидарность авторов не требовала «реализовывать все предложения только в комплексе». Возникает ощущение, что, подобно волку в детской сказке, идеи эмиссионного стимулирования и закрытия экономики, после того как «козлята» из правительства не открыли им дверь, решили нарядиться в овечью шкуру заботы о бизнесе и совершить вторую попытку.
Кому достанется эмиссия
Чтобы не быть голословным, я попробую проанализировать основные пункты доклада.
Предложение номер один: «Предоставление кредитов для промышленных предприятий и субъектов малого и среднего предпринимательства по ставке на уровне рентабельности бизнеса, а она на текущий момент составляет 5–6% в год». Не вполне понятно, откуда взята цифра рентабельности и как можно считать рентабельностью 5–6% в год при инфляции даже с учетом стагнирующей недвижимости 16%. Не более понятно, зачем предпринимателям кредиты по ставке рентабельности – получается, что они берут средства, стоящие как акционерный капитал, но с риском долговых средств. Тем не менее, если говорить о масштабном предоставлении таких кредитов, эта ставка будет убыточной для кредитора, и коммерческие банки не будут ее субсидировать. Значит, субсидировать будет Центральный банк за счет потери резервов или эмиссии.
Возможно, это и неплохо (однако мы знаем опыт США – там деньги от QE пошли на рынок активов, а не в производство и не в потребление. Кто сказал, что в России они пойдут не на тот же рынок американских активов?), но если эти деньги действительно уйдут на развитие производства, то они неминуемо вызовут рост инфляции, – авторы доклада вольно или невольно ошибаются. Инфляция – это налог на потребителей, сокращающий их покупательную способность. В России почти 40% трудовых ресурсов работают «на бюджет», то есть их зарплаты регулируются, и 50% населения находятся на социальном обеспечении. Вряд ли у России хватит бесшабашности одновременно эмитировать рубли под суперльготное кредитование бизнеса и под индексирование зарплат и пенсий вровень с инфляцией. А значит, даже если предположить, что кредиты пошли по назначению, мы на фоне роста предложения и цен получим сокращение платежеспособного спроса. Для кого мы будем производить, если внутреннего спроса нет, а на внешних рынках мы давно неконкурентоспособны? Это верный путь к регулированию цен, лишающему производителя всякого стимула производить.
Тут пришло время сказать, что в попадание кредитов по назначению, как и в их итоговую дешевизну, я не верю. У нас есть опыт программы субсидирования сельскохозяйственных кредитов, на 100% применимый к данной идее. Результатом, как мы знаем, является отсутствие кардинальных изменений в сельском хозяйстве: 40–45% продуктов питания мы импортируем, урожайность зерновых у нас на 30–50%, а фруктов и овощей в разы меньше, чем в Европе, основная масса хозяйств мультиплицирует долги, объемы производства существенно ниже наших естественных возможностей, даже в самых эффективных регионах идет процесс сокращения сельского населения. Уровень дефолтов по этим кредитам огромный, Россельхозбанк убыточен. К тому же активно циркулируют слухи о том, что «льготные» кредиты зачастую выдаются за взятку, что далает стратегию «взять и сбежать» более выгодной, чем «взять и отработать».
Доклад не сообщает нам, как будет обеспечена защита программы от коррупции, ставок – от дополнительных поборов и, что не менее важно, кто и как сможет оценить кредитный риск заемщиков. Зато программа сообщает нам, кто будет брать взятки и получать посреднические, – это «новые институты развития». Авторы осознают, что «необходимо также докапитализировать старые институты развития через выкуп их обязательств Центробанком» – в силу того, что их деятельность сделала их банкротами, очевидно. Знаменитая фраза «Безумие пытаться в точности повторять то, что уже привело к отрицательному результату» авторам неизвестна. Либо они (можно догадаться почему) не считают результат отрицательным.
Но забудем о коррупции и некомпетентности, которые стали нашими фирменными чертами. Если такие кредиты будут выдаваться через банки, что помешает банкам брать их на аффилированные компании и вкладывать в ОФЗ с большей доходностью, зарабатывая арбитражную прибыль? Сегодня ничто не мешает банкам выпускать облигации, обмениваться ими и закладывать их в ЦБ, получая деньги из воздуха. Почему в плане эмиссионных кредитов они должны вести себя по-другому?
«Дополнительная эмиссия [должна быть произведена в размере] 1,2 трлн рублей в виде целевых кредитов на обновление оборудования и реализацию инвестиционных проектов под залог проектных облигаций компаний, что будет способствовать росту экономики. Активное развитие рынка проектных облигаций и внесение их в список Центробанка. Гарантией таковых выступали бы различные государственные корпорации по развитию бизнеса, например «МСП банк», учрежденный Внешэкономбанком». 1,2 трлн рублей – это небольшая сумма. Но с ней точно те же проблемы: кто будет определять, кому выдавать эти деньги? Почему они будут потрачены эффективнее, чем во всех предыдущих госпрограммах (стоит ли напоминать, какой там была эффективность)? Понимают ли авторы, что любимая схема сегодня на российском рынке – выпустить облигации, заложить в ЦБ, купить гособязательства. А ВЭБ, в сущности, банкрот, который ничего не может гарантировать, и речь идет о безвозвратных вложениях?
Авторы трезво оценивают немедленные последствия вышеуказанных действий: «Допущение дефицита бюджета до 6–8% ВВП на стадии активного роста ВВП (при условии направления средств на финансирование инвестиционных проектов предприятий промышленности и субъектов малого и среднего бизнеса)». Здесь «на стадии активного роста» – приписка для красоты. Речь идет о немедленных результатах безоглядной эмиссии, когда роста еще никакого нет. Такой дефицит бюджета надо как-то покрывать, даже если вы его допустили. Это возможно либо с помощью увеличения внешнего долга (для России авторы в одном месте доклада полагают это невозможным: «При этом совокупный внешний долг (государства и бизнеса) не должен превышать 30% ВВП [32,3% ВВП – на начало 2015 года]», а в другом все же пишут о такой возможности), либо увеличением долга внутреннего. Внутренний долг – это или инфляция и снижение покупательной способности, или принудительное изъятие средств, скорее всего у населения, и тоже снижение покупательной способности. Обязательные к покупке облигации, замораживание депозитов – Россия через все это уже проходила, экономике не помогало. Зато какой простор для «владельцев» бюджетных статей.
Социальный маневр
Следующие предложения как будто никак не связаны с предыдущими и даже им противоречат: «Существенное снижение ставки страховых взносов до 10% для промышленных предприятий и сектора малого и среднего бизнеса. Предлагается вернуть ЕСН, ставку которого можно снизить, если отказаться от накопительной части пенсии [6 п.п. тарифа из 30%]». Это абстрактно прекрасное предложение на практике упирается в простой вопрос: если инфляция активно растет, откуда социальные фонды, которые и так после 15 тучных лет и при втрое больших взносах банкроты, возьмут средства на выплаты, да еще по новым, растущим тарифам? Или тарифы ОМС останутся прежними и мы обанкротим систему здравоохранения?
Авторы проекта уверены, что взносы на самом деле вырастут за счет того, что предприниматели выведут зарплаты из тени и параллельно в стране начнет активно расти предпринимательство. Возможно, такой эффект и будет иметь место, но, конечно, в России не две трети зарплатных выплат теневые, да и рост ФЗП естественным путем будет долго отставать от инфляции (напомним, бюджетники в этой модели не индексируются, зарплаты в монополиях тоже, так как авторы предлагают урезать монополиям финансирование).
Легко посчитать, что и 10, и 15 лет спустя результатом такого решения будет сокращение взносов и выплат. Если бы оно компенсировалось масштабной коммерциализацией системы социальных услуг, снятием с государства нагрузки, взрывным ростом занятости в негосударственной сфере, приростом трудовых ресурсов, это можно было бы пережить. Но об этом в программе речи не идет и идти не может. Отдельный вопрос вызывает отказ от накопительной части пенсий – разве не президент России только что говорил, что замораживание этой части вызвано недофинансированием Пенсионного фонда? Откуда возьмутся средства на выплату пенсий при отказе от ее взимания? Опять эмиссия – или снижение пенсий?
Валютный маневр
Третий блок предложений касается валюты. «[Предлагается] снижение колебания курса рубля не более 10% в год. Платежи в бюджет при экспорте должны взиматься не в рублях, а в иностранной валюте». Тот факт, что к этому не представлено никаких пояснений, разумен, потому что это невозможно пояснить. У ЦБ еще может быть возможность напечатать рубли, чтобы предотвратить рост курса доллара, но откуда брать доллары, чтобы предотвращать падение курса рубля?
Смешно при учете вышеуказанных идей, росте инфляции, дефиците бюджета ждать стабилизации курса рубля, а если он волшебным образом будет стабилизирован формально («Для компаний – налог на покупку валюты, за исключением импортеров; для банков – жесткий лимит вплоть до обнуления на открытую валютную позицию и налог на валютные кредиты [а значит, их удорожание?]; для населения – вывод валютных депозитов из системы страхования вкладов», – пишут авторы доклада), то мы получим мягкую Венесуэлу: население унесет валюту под матрацы или банки придумают дорогие хеджи, расцветет черный рынок, реэкспорт, появится дефицит, специализированные системы распределения и все подобные прелести позднего СССР. Авторы давно не стояли в очереди за туалетной бумагой.
Кроме того, совершенно непонятно, какое вообще отношение имеет этот пункт к экономической стратегии. Почему сочетать инфляцию и стабильный курс рубля так важно? В другом месте доклада, правда, говорится как раз про заниженный на 10% курс рубля (по сравнению с чем заниженный и как это определить?), но никто мелочи не выверяет. Либо вера в то, что эмиссия не приведет к инфляции, действительно настолько искренняя. Скорее всего, мы имеем дело опять с наездом на ЦБ, о целях которого – далее.
Налоговый маневр
Два пункта программы говорят о «налоговом маневре». «Повышение экспортных пошлин на сырье и материалы, то есть продукты первого передела (газ, нефть, минеральные удобрения, непереработанная древесина), либо отмена возврата НДС. Одновременное снижение налогов и акцизов на сырье, которое отправляется на переработку на внутреннем рынке. Налоговый зачет до 25% от стоимости оборудования, технологий (НДС, налог на прибыль и имущества) для компаний, осуществивших обновление своих фондов. Данная мера помогла бы значительно снизить налоговую нагрузку на бизнес и одновременно обновить оборудование и технологии».
На первый взгляд это логичный комплекс мер, который должен стимулировать не продавать сырье за рубеж, а перерабатывать его в России. Но в этом виде он не будет работать. Такой подход перераспределяет доходы: компании, добывающие сырье, повысят спрос на переработку, дальше в условиях отсутствия достаточных мощностей (а сегодня мощности в России не простаивают) переработчики повысят цены, в результате именно они останутся в выигрыше. У сырьевых компаний в итоге не будет денег на реинвестирование и развитие добычи, а переработчики, увеличившие маржу, совершенно не обязательно станут инвестировать в новые мощности.
На этом фоне встанет вопрос: что такое переработка? Мы знаем, что для получения статуса «отечественное производство» достаточно прикручивать колеса к импортным машинам. Здесь сработает обратная логика: для того чтобы древесина стала переработанной, достаточно будет отрубить сучок; чтобы переработанной стала нефть – добавить в трубу дешевый компонент. Решать, что переработано, а что нет, будет, конечно, чиновник высокого ранга, возможно выбранный из числа авторов доклада. О таких возможностях и таком почете можно только мечтать. Ну а другой чиновник (точнее, армия местных чиновников) будет решать, проводит ли та или иная компания обновление своих фондов или нет и на какую сумму. И эта работа будет очень прибыльной.
Против монополизма и бюрократизма
Очень актуальными выглядят предложения по ограничению возможностей монополий: «Ограничение роста тарифов на услуги инфраструктурных монополий, таких как, например, РЖД, в пределах, не превышающих фактический рост цен производителей за пятилетний период; установление тарифов инфраструктурных монополий не от затрат этих монополий, а от соотношения спроса/предложения на внутреннем рынке; отказ от кросс-субсидирования».
Проблем с этим благим начинанием тем не менее несколько. Во-первых, крайне сложно представить себе размер ведомства, которое будет считать эти тарифы «от соотношения спроса и предложения». В СССР такие попытки делались системно и никогда не были успешными. Мне не известен ни один пример успешного подсчета из мирового опыта. Все страны рано или поздно приходили к демонополизации как методу естественного регулирования тарифов. В конце концов, авиационный транспорт в России демонополизирован, и доля его в перевозках растет.
Во-вторых, совершенно непонятно, почему тарифы должны следовать за ценами производителей, если уже сегодня себестоимость перевозок в РЖД выше, чем в Deutsche Bahn. Такой подход только закрепляет имеющуюся неэффективность. Наконец, монополии на то и монополии, чтобы определять цену. Они примут сниженный тариф и немедленно придут за субсидией из бюджета или за дешевым кредитом, благо они активно раздаются. Не дадут самой монополии, так она выделит «дочку» и возьмет на нее. Не дадите субсидию – остановим перевозки. В результате шубохранилища будут строиться еще активнее, инфляция все равно будет раскручиваться.
В программе есть практически дежурный набор предложений по улучшению качества и сокращению количества чиновников. «Повышение ответственности чиновников из контрольно-надзорных органов, нанесших вред деятельности бизнесу вследствие своих действий. Внеплановые проверки бизнеса лишь по заявлению гражданина, и то только в случае угрозы жизни и здоровью человека. Создание «единых служб» контроля и надзора по направлениям: финансовое (налоговая, таможня, Росалкогольрегулирование и т.д.); санитарная и технологическая безопасность (Роспотребнадзор, Россельхознадзор, Ростехнадзор и т.д.). Ограничить число комплексных проверок данных служб до 1 в год. Лимитировать численность госаппарата на всех уровнях системы государственного управления».
Нам в очередной раз предлагают правильные лозунги про ответственность (уже сколько раз повышали!), реформу госаппарата (сколько раз проводили!) и сокращение ведомств (тоже делали не раз). Итогом предыдущих инициатив стал рост числа чиновников за 25 лет в два с половиной раза. Нет причин ждать, что сегодня результат будет иным, тем более что «предлагается сформировать новые госструктуры – институты развития. Чтобы текущее не мешало стратегическому, управление надо разделить: для стратегического управления – создать центр с особыми полномочиями, подчиняющийся непосредственно президенту. Это позволит ускорить принятие решений. Для поддержки реформ потребуется также система планирования основных индикаторов (производства, потребления и необходимых ресурсов)».
Это уже не обычное сокращение, которое в России, как правило, приводит к увеличению процентов на десять. Это откровенное и кардинальное увеличение числа чиновников: в СССР только при Госплане было восемь институтов, более трех десятков организаций, тысячи сотрудников в каждом регионе. На этом фоне в докладе говорится об «отказе от наследия СССР в области управления», а предлагается не отказ, а надстройка а-ля СССР к уже существующему засилью бюрократов.
В результате реализации этих предложений авторы обещают рост экономики на 10% в год – подозрительно круглую цифру. Хорошо, что у нас не шестнадцатиричная система счисления, а то авторам пришлось бы быть еще более оптимистичными.
Реальные интересы
Доклад, увы, является типичным примером химеры – сочетанием несочетаемого, которое еще древние греки справедливо полагали невозможным (потому слово «химера», изначально означавшее животное, составленное из несовместимых частей, быстро стало означать что-то призрачное, нереальное, неосуществимое). Причина химеричности тут, скорее всего, в том, что авторы руководствовались не идеями о том, какой должна быть стратегия России, а своими личными интересами.
Прослеживается пять групп таких интересов. Первая – создать конструкцию, полностью учитывающую генеральную линию нынешнего руководства: ввести централизованное управление экономикой, не допустить появления независимого капитала и развития реальных рыночных институтов и механизмов, вступить в конфронтацию с международными источниками инвестиций и прочее. Одновременно жестко критикуются идеи и деятельность «второго эшелона» управления экономикой, чье место эта часть авторов, выказав по ходу полную лояльность к высшей власти, стремится занять (или, на худой конец, получить в свое распоряжение новый госплан и сеть «институтов развития» в качестве места кормления).
Вторая – создать с помощью масштабной эмиссии схемы получения посреднического дохода и неформальных вознаграждений: на раздаче льготных кредитов, схемах с залогами облигаций и прочее. Третья – создать регулирующим и налоговым органам новые возможности для организации прибыльных схем избирательного и искусственного применения льгот (в частности, зарабатывать на налоговых вычетах).
Четвертая – за счет эмиссии и новых потоков денег решить вопросы надвигающегося банкротства квазигосударственных и государственных финансово-инвестиционных структур, к которому их привела навязанная сверху политика инвестирования и кредитования заведомо убыточных и нежизнеспособных предприятий и проектов. Наконец, пятая – снизить уровень налоговой и административной нагрузки на собственный бизнес.
Пожалуй, только последнюю группу можно признать позитивной в контексте интересов всего государства, а ее предложения приветствовать и попробовать развивать.
Я думаю, не будет сюрпризом, если среди авторов проекта (когда их полный список будет обнародован) мы увидим неудачливых претендентов на высшие должности в правительстве, государственных и коммерческих банкиров, представителей налоговых органов и, наконец, бизнесменов.
Нет ничего неестественного в том, что представители разных социальных групп влияют на подобные проекты в своих интересах. Плохо то, что в этом проекте не представлено несколько значимых групп, которые (что закономерно) серьезно пострадают в результате попыток реализовать данную стратегию, – это средний и более низкие классы, бюджетники, пенсионеры, предприниматели, которые не хотят или не могут ориентироваться на привилегии от государства. Плохо, что в проекте стратегические интересы России как единой общности подменены частными, а выводы о росте ВВП России в результате предлагаемых мер не выдерживают проверки основами экономической теории, – но это уже, кажется, наша национальная традиция.
В заключение стоит напомнить, что мифологическая Химера была исключительно опасным животным, огонь из ее пасти уничтожал все живое. Мораль мифа о Химере: неестественные, противоречащие здравому смыслу конструкты опасны для тех, кто оказывается рядом, в том числе для своих создателей.
Между тем вряд ли лучшим умам страны стоит биться над загадкой, как спасти российскую экономику. Рецепт очевиден и давно опробован. Триллион долларов российских частных денег лежит в банках Европы и Азии под 0% годовых. Несколько триллионов международных инвесторов приносят им пару процентов в год в лучшем случае. Уже сотни тысяч предпринимателей, изобретателей, топ-менеджеров перебрались из России в последние годы в другие страны, где они создают вполне конкурентные продукты. И деньги, и люди бегут от несоразмерных рисков – криминальных, административных, политических, которые, в сущности, есть проявление одного – гипертрофированной роли аппарата государства, поставившего себя и над экономикой, и над законностью, и даже над процессом выборов власти.
Сократить риски за счет создания настоящих институтов правоприменения (что, кстати, предлагается и в докладе), ухода государства из экономики, сокращения регулирования и надзора – значит снизить стоимость денег и обеспечить их приток – без всякой эмиссии. Демонополизация избавит от необходимости регулировать тарифы и снизит себестоимость. Демилитаризация и дебюрократизация позволят снизить налоговую нагрузку, направить средства в социальную сферу, образование, повысить качество медицины и, значит, эффективность трудовых ресурсов. Обеспечение ответственности государства за исполнение им законов и мораторий на изменения (либо гарантия компенсации убытка) вернут в страну настоящую элиту – тех, кто будет строить бизнес, науку и культуру (и подтолкнет к эмиграции тех, кто хочет только пользоваться ресурсами страны в своих интересах). Только так нам удастся избавиться от химер – даже у древних греков получилось, чем мы хуже?
Главная 
