С народом или без него?

В том зазеркалье, куда нас заманили каким-то хитрым приемом, мы стали зрителями театра теней — жить-то все равно нельзя, так хоть угаснем под гипнозом. Одна захватывающая сцена сменяет другую — и вытесняет ее из памяти. Небольшие кучки людей время от времени пытаются стряхнуть очарование, тычутся в углы, ищут выходы из зрительного зала, что-то обсуждают, читают журналы. Бунты эти угасают как бы сами собой, "политическая система” отлажена еще строителями зазеркалья.

Едва ли не главная тема таких обсуждений — демографическое положение РФ. Устойчивое, в течение 15 лет, вымирание населения большой страны в мирное время — вещь в истории небывалая. Для образованного человека, даже для нашего либерального интеллигента, было бы слишком уж скандально делать вид, что он этого не замечает. Значит, приходится изощряться, напускать туману. Придворные "демографы” изобрели парадоксальные концепции. Во-первых, говорят, реформы ни при чем — вымирать мы начали уже давно, в 70-е годы. Во-вторых, вымирание — вообще признак прогресса. На Западе, мол, то же самое. Это от цивилизованного городского образа жизни, этому надо только радоваться.

И то и другое — ложь. То, что происходит в России, не имеет никакого сходства с демографическими процессами на Западе — нет там ни роста смертности, ни сокращения продолжительности жизни. И вымирания у нас до реформы не было. Снижение рождаемости, вызванное переходом к городскому образу жизни, произошло у нас в 60-е годы. Но, став городской страной, мы сохраняли стабильный прирост на уровне около 5 человек на 1000 в год (то есть около 700 тыс. новых жителей в год). В течение 20 лет — с 1968 по 1987 год — прирост населения в РСФСР был исключительно устойчив и никакого демографического слома не предвещал. По тому, как резко произошел обвал, видно, что это — прямое следствие быстрой и крутой смены всего жизнеустройства, следствие политических действий новой государственной власти. Переход от стабильного прироста к стабильному вымиранию — результат изменения демографической политики государства. Тот факт, что во всех заявлениях верховной власти об этом нет и речи (ритуальные сетования на "вымирание” не в счет), говорит о недобросовестности этой власти или в лучшем случае о ее беспомощности перед лицом запущенных ею же самой процессов.

Конкретно у нынешней властной команды есть кое-какие трения и с "демократами” горбачевской волны, и с командой Ельцина. Но эти трения вызваны расхождениями, не существенными на фоне вымирания народа. В целом "дело Горбачева — Ельцина” продолжается, так что в отношении демографии можно говорить о единой программе "власти реформаторов”, не выделяя особо нынешний этап. В том, что касается смертности, рождаемости и продолжительности жизни, все правительства реформаторов не различаются между собой ни делами, ни даже словами.

И первое их сходство, важное для нашей темы, состоит в том, что все они уходят от того, чтобы ясно определить то состояние, в котором оказалась страна. За этим стоит принципиальный выбор, ибо если называть вещи своими словами, то продолжать курс реформ, который к этому состоянию привел, стало бы делом просто немыслимым. Это означало бы, что правительство ведет войну против народа собственной страны. Ведь за исключением небольшого числа идеологизированных специалистов, пропагандирующих "рыночную” реформу, обществоведы сходятся в том, что Россия втянулась в демографическую катастрофу.

В 1993 году в издательстве "Наука” вышла книга "Население Советского Союза. 1922—1991”. Написана она была в конце 1991 года. Это максимально полное изложение динамики демографических процессов в нашей стране, хотя и в антисоветском тоне — время было такое. Для нас здесь важна глава 11 "Взгляд в будущее”. В ней даны три варианта прогноза на 2000 год. Называются эти прогнозы так: "оптимистический”, "пессимистический” и "демографическая катастрофа”. Последний вариант считался маловероятным — даже в 1991 году не было еще никаких оснований ожидать катастрофу.

Более того, оптимистическим был и прогноз для СССР, подготовленный специалистами ООН. В докладе "World Population Prospects. 1988” (N.Y., 1989, p. 555) сказано, что продолжительность жизни в 2005—2009 годах должна была составлять у нас 70,4 года для мужчин и 78,2 года для женщин. Таковы были в 1988 году все объективные предпосылки и условия — здоровье, культура и установки населения, его благосостояние и возможности хозяйства.

Что же демографы обозначили в своем прогнозе термином "катастрофа”? Катастрофой они посчитали снижение ожидаемой продолжительности жизни мужчин-горожан в 1995 году до 63,1 года (с 65,4 года в 1988 году). То есть если бы жизнь мужчин-горожан сократилась на 2,3 года, это следовало бы считать демографической катастрофой.

А что же на деле произошло в результате реформы? Уже в 1994 году этот показатель упал до 57,9 лет! На 5,2 года жизни ниже того, что считалось катастрофой. Всего за два с половиной года после написания книги! Но в 1991 году такая катастрофа даже в воображении не могла привидеться ученым-демографам, не вызревала она в нашем прежнем обществе до начала реформ. Уже по форме кривой на рисунке, отражающем эти процессы, видно, что мы переживаем именно катастрофу. Произошел резкий разрыв непрерывности, перелом демографической ситуации в течение одного года — явление уникальное в истории. Так что слом произошел у нас вследствие реформы, а не вследствие постепенного снижения рождаемости из-за "благополучной жизни”, как на Западе.

Это же ощущение катастрофы разлито и в широких слоях общества — среди людей, далеких от точного знания, которые судят просто по числу детских колясок на улицах и в скверах и по числу беременных женщин в метро и автобусе. В упомянутой книге демографы считали "демографической катастрофой”, если рождаемость в городе упадет с 15,4 (на 1 тыс. населения) в 1988 году до 10,8 в 1995 году. На деле же она упала до 8,6! Так что катастрофа — научное и подтвержденное обыденным опытом определение нашего состояния.

Авторы упомянутой книги пишут о том, что может привести к катастрофе: "Дальнейшее углубление социально-политического и экономического кризиса, падение жизненного уровня населения, дезинтеграция страны, утрата опоры на социальные структуры, воцарение незащищенности индивидуума в наступающем социально-политическом и экономическом хаосе, утрата надежд на нормализацию ситуации повлекут за собой демографическую катастрофу… Грозные признаки такой катастрофы уже различимы в демографической динамике последних двух лет... Несомненно, динамика рождаемости за последние 2,5 года есть реакция на социально-экономический кризис… Прошлое пока не дает нам аналогичных примеров. Еще ни одна страна, ни одно общество, в котором деторождение хорошо регулируется на уровне семьи, не переживало в мирное время такого кризиса” (с. 109—110).

Представьте только: ни одна страна, ни одно общество, тем более советское, не переживали такой катастрофы! А наши реформаторы ее устроили и даже не желают о ней говорить. Но ведь факты налицо, скрыть их нельзя — так исправь страшную ошибку, устрани причину бедствия, которое накатило на страну по твоей вине. Мыслимое ли дело — упорствовать в продолжении политики, которая ведет к физическому исчезновению с лица земли огромного народа! Нет, реформы будут продолжены любой ценой!

И невозможно ни у кого из власть имущих добиться ответа на вопрос: ради чего? Неужели губить народ надо ради "рынка”? Да можно ли в это поверить! Ведь это идолопоклонство. Идол рынка обернулся разрушением нашего народного хозяйства и переходом к паразитическому прозябанию на "трубе”. Но ведь это тупик, высасывать из России скоро будет нечего, и популяция паразитов быстро вымрет. А что еще мало-мальски приличного осталось в целях реформ?

Ведь о светлых идеалах вроде свободы и демократии уже и речи не идет — реформа поневоле загоняет нас в полицейское государство. И это тоже тупик! Репрессивные органы раздулись до немыслимых в прошлом масштабов, частная охрана ходит дозором с автоматами в заурядных дачных поселках, на улицах и в метро непрерывная проверка документов. И при этом — два миллиона тяжких и особо тяжких преступлений в год и воздух, насыщенный угрозой преступного насилия (о насилии политическом — терроризме — и говорить нечего).

Власть представляет дело так, будто курс реформ это одно, а демографическая политика — совсем другое. Это, мол, планирование семьи, женские консультации и детские пособия. Нет, уважаемые власть имущие, на этой мякине народ не проведешь. Рождение и смерть — главные события в жизни человека, поэтому любое действие власти имеет демографическое измерение. Можно даже сказать, что все, что делает власть, есть лишь разные формы ее демографической политики.

Результаты реформы известны — резкое обеднение большинства, разрушение важнейших систем жизнеобеспечения, острая нестабильность и страх перед социальными бедствиями. В официальном докладе Минздрава и Академии медицинских наук о здоровье населения России говорится о причинах повышенной смертности населения РФ. Вот что сказано: "Долговременное массовое накопление неблагоприятных изменений в общественном здоровье населения в сочетании с воздействием хронически высокого уровня стресса, снижение качества жизни в условиях неудовлетворительного состояния социальной сферы и базовой медицины, недоступности высокоэффективных средств лечения для подавляющей части населения, криминализация общества и рост преступности”. Все это — следствие политики государства. Это и есть суть его демографической политики.

И результат этой политики никак не сводится к сокращению потребления людьми материальных благ. Главное — именно в том, что реформы ведут страну в тупик, в состояние, несовместимое с жизнью народа. У нас отнято будущее! В таком положении не хочется жить, а молодым не хочется рожать детей. И это ощущение является всеобщим, оно разлито в народе, независимо от социального положения. Потому и вымирает народ в целом. Нельзя же сейчас выделить какую-то определенную часть и сказать: эта часть не приспособилась к реформе и, вот, вымирает. Нет, те, кто голосовал за Ельцина и Путина, вымирают так же, как и сторонники Зюганова. А предприниматели — вообще "группа риска”. Смерть косит людей не потому, что они бедны и плохо питаются, а потому, что не видят просвета. И после Гражданской, и после Отечественной войн жили очень и очень скудно, а умирали куда меньше и детей рожали много. Стоило жить — вот в чем дело! А сейчас народ просто угасает.

Это нежелание жить — состояние духовное. Реформаторы подрезали корень нашей культуры, оскорбили чувство святости бытия. Жить под пятой торжествующего мстительного Хама невыносимо. Это состояние поэтически выразил Шекспир:

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье...

В прозе это выразил Минздрав РФ, объясняя причины роста смертности людей трудового возраста. Первая причина — сердечно-сосудистые болезни. В докладе сказано: "Причиной ухудшения эпидемиологической ситуации по артериальной гипертонии в России за последнее время является одновременное воздействие комплекса крайне неблагоприятных социальных факторов, являющихся источником стрессовых напряжений и факторами риска: падение жизненного уровня большей части населения, психологическая неуверенность в завтрашнем дне... снижение у большинства населения возможностей организации адекватного отдыха... Несвоевременная диагностика и неэффективное лечение приводят к развитию тяжелых форм артериальной гипертонии и обусловленных ею сердечно-сосудистых заболеваний”.

Демографическая катастрофа — угроза нашему народу, цивилизации и государственности. Реформаторы пытаются преодолеть ее через гражданское общество, "нарезающее” народ на группы, борющиеся за свои социальные интересы. Такая система беспомощна перед лицом угроз цивилизационного масштаба. Тут требуется движение отечественное. Оно сейчас и зарождается. И власть стоит перед выбором — затоптать его или способствовать его становлению. Затопчет — станет извергом. Поможет — вернется в лоно народа.

С.Г. Кара-Мурза

Источник: http://www.ifams.ru/blog/2011-04-20-84