''Бред!"- подумал БОМЖ и выбросил газету.

Символические дары (Суфийская притча)

Посетителей Джан Фишан Хана иногда встречал человек, который приветствовал их, произнося льстивые слова. Затем им подносили халву. И, наконец, прямо перед тем, как их впускали в помещение, где находился Мастер, они получали в дар великолепный золотой слиток.

Когда они оказывались перед Учителем, тот говорил:

— Обратите внимание на дары, полученные вами. В нашем кругу они означают: «Если вы желаете причинить кому-то вред, одаривайте его лестью, пищей и деньгами». Вы можете этим даже уничтожить человека, в то время как он будет от всей души благодарен вам за то, что вы это делаете.

Жил-был на свете осёл, который жил у бедняка и работал на него. Он недоедал, но кое-как жил. Однажды начальник королевских конюшен сжалился над бедным животным и поместил его вместе с королевскими лошадьми, кормил его и заботился о нём. Бедный осёл не мог не сравнивать себя с благородными арабскими скакунами Султана. Он обращался к Богу с вопросом, почему между ними такая большая разница. Вскоре грянула война. Скакуны участвовали в боевых действиях и вернулись искалеченные, исколотые стрелами и перевязанные. Некоторые вообще не вернулись.

То, что увидел осёл, и было ответом на его вопрос.

После того как Жёлтый Владыка девятнадцать лет управлял Поднебесной и приказы его исполнялись во всех пределах земли, он прослышал о том, что на горе Пустого Подобия обитает мудрец Гуан Чэн-цзы. Жёлтый Владыка пришёл к нему и спросил:

— Я слышал, что вы, уважаемый, постигли высший Путь. Позвольте спросить, в чём суть высшего Пути? Я желаю вобрать в себя тончайшие испарения Неба и Земли, чтобы способствовать вызреванию хлебных злаков и благоденствию народа.

— То, о чём ты спрашиваешь, — отвечал Гуан Чэн-цзы, — это сущность вещей. Но то, чем ты хочешь управлять, это мёртвая оболочка вещей. С тех пор как ты управляешь Поднебесной, дождь выпадает прежде, чем соберутся облака, листья и травы увядают, не успев пожелтеть, а солнце и луна тускнеют неотвратимо. Ты слишком мелок душой — как можно удостоить тебя разговором о высшем Пути?

Жёлтый Владыка ушёл восвояси, сложил с себя царский титул, построил себе уединённую хижину, сплёл себе циновку из белого тростника и прожил отшельником три месяца. Потом он снова пришёл к Гуан Чэн-цзы за наставлением. Гуан Чэн-цзы лежал головой к югу. Жёлтый Владыка почтительно подполз к нему на коленях и, поклонившись до земли, спросил:

— Я слышал, уважаемый, что вы постигли высший Путь. Позвольте спросить: что нужно делать с собой, чтобы долго жить?

Гуан Чэн-цзы поспешно поднялся и сказал:

— Какой прекрасный вопрос! Подойди, я поведаю тебе о высшем Пути:

Тянь Кайчжи однажды беседовал с правителем Чжоу, Вэй-гунем, и царь спросил его:

— Я слышал, ты учился у Чжу Шэня. Что ты узнал от него?

— Что я мог узнать от учителя? Я просто стоял с метлой у его ворот!

— Не уходи от ответа, — сказал правитель. — Я хочу знать, чему ты научился.

— Ну что ж, — отвечал Тянь Кайчжи, — учитель сказал однажды так: «Умеющий взращивать жизнь подобен пастуху: присматривает за отстающими овцами и подгоняет их».

— Что это значит? — спросил царь.

— В царстве Лу жил человек по имени Дань Бао. Он обитал в глухом лесу, пил ключевую воду и ни с кем не делился своей добычей. Прожил он на свете семь десятков лет, а обликом был как младенец. На его беду ему однажды повстречался голодный тигр, который убил его и сожрал.

Жил там и Чжан И, который обитал в доме с высокими воротами и тонкими занавесями и принимал у себя всякого. Прожил он на свете сорок лет, напала на него лихорадка — и он умер.

Дань Бао пестовал в себе внутреннее, а тигр сожрал его внешнее. Чжан И заботился о внешнем, а болезнь сгубила его внутреннее. Они оба не восполняли то, что у них отставало.

Конфуций сказал так:

Кто усвоит эти три доблести, стяжает высшую славу.

Но перед опасной дорогой, на кото ... Читать дальше »

Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие. Мастер Масамунэ — как оружие, которым защищают свою жизнь.

Чтобы сравнить, их клинки вонзили в дно ручья. По течению плыли опавшие листья.

Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, оказывались рассечёнными на две части. Меч Масамунэ листья оплывали, не касаясь его.