Необходимо подвижнику и каждому христианину отличить то, что предоставлено его пониманию, от того, что предоставлено лишь его созерцанию. Уму ограниченному не естественно понимать со всею удовлетворительностию действия ума неограниченного, ума Божия; тщетное усилие к пониманию и объяснению того, что превыше понимания, ведет единственно к заблуждениям, к богохульству, к ересям и безбожию.

Cвятитель Игнатий Брянчанинов
Из «Отечника»

Прпп. Павел Фивейский и Антоний Великий

187. Брат спросил святого Антония: что делать мне, чтоб очиститься от грехов моих? – Старец отвечал: желающий освободиться от грехов, плачем и рыданием освобождается от них; желающий стяжать добродетели, плачем и слезами стяжавает их. Вся книга псалмов – не что иное, как плач. Вспомни о Езекии, царе иудейском, который, как написано о нем пророком Исаиею (Ис. гл. 38), при посредстве плача не только исцелился от болезни, но и удостоился получить продолжение жизни на пятнадцать лет; в то время, как изливались его слезы, сила Божия поразила смертию сто восемьдесят пять тысяч человек из войска, нападавшего на него. При посредстве плача святой Апостол Петр возвратил то, что потерял отречением от Христа. Мария, обливавшая слезами ноги Христа, удостоилась увидеть воскресение своего брата, четверодневного Лазаря.

188. Некоторый брат спросил авву Антония, что делать мне, чтоб обрести милосердие у Бога? – Святой старец отвечал ему: "что скажу тебе, то сохраняй тщательно: где бы ты ни был, – имей Бога пред очами твоими; делай только то, на что имеешь свидетельство Писания; остерегись скоро оставлять место, в котором ты живешь, каково бы это место ни было".

Из ответа преподобного Антония видно, что Священное Писание издревле признавалось основным руководством для монашества. Только те советы и те наставления старцев принимались за правило жизни, которые были согласны с Священным Писанием.

189. Спросил некогда авва Памво авву Антония, как ему вести себя, чтоб наследовать спасение? – Блаженный старец отвечал: не доверяй своей праведности; искренно раскаивайся в преждесодеянных согрешениях; воздерживай язык, сердце и чрево.

190. Будучи спрошен, позволительно ли иногда смеяться, он отвечал: Господь осуждает смеющихся. Восплачетеся и возрыдаете вы, сказал Он ученикам Своим, а мир возрадуется (Ин. 16, 20). Истинному монаху не должно смеяться, – должно плакать о тех, которые ругаются Богу, преступая закон Его, и о тех, которые проводят всю жизнь в творении грехов. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтоб не попустил им пребыть в греховной жизни, чтоб не восхитила их смерть прежде, нежели они успеют принести покаяние[1].

191. Однажды некоторые братия пришли в монастырь аввы Антония, чтоб посоветоваться с ним о привидениях, которые являлись им, и чтоб спросить его, с десной ли стороны эти видения или от диавола. Братия, отправляясь в путь, взяли с собою осла, который дорогою умер. Когда они пришли к старцу, и прежде нежели успели что сказать ему, он спросил их: отчего осел ваш умер на дороге? Братия отвечали: откуда знаешь это, отец? – Старец: демоны поведали мне. – А мы и пришли, сказали братия, спросить тебя и посоветоваться с тобою о подобном: нам являются привидения, которые иногда говорят по-видимому правду; но мы боимся быть обманутыми. Тогда старец сделал им увещание, чтоб они нисколько не внимали этим привидениям, потому что они – от диавола.

Общее правило для всех: никак не увлекаться явлениями из мира духов, – признавать всякое такое явление тяжким искушением для себя. Ангелы являются одним святым человекам, и одни святые способны, будучи просвещаемы Божественною благодатию, различать святых Ангелов от диаволов. Диаволы, являясь человекам, наиболее облекаются в вид святых ангелов, окружают себя всевозможною благовидностию, чтоб тем удобнее обольстить, обмануть и погубить неопытных, самомнительных, глупо-любопытных. Великое бедствие – вступить в общение с демонами, принять в себя впечатления от них, – даже подчиниться одному влиянию их, которое, будучи привлечено собственным произволением человека, имеет особенное действие.

192. Некоторый брат в общежитии своем был ложно обвинен в прелюбодеянии; он оставил общежитие, пришел в монастырь аввы Антония. За ним последовали братия общежития, желая утешить его и возвратить в общежитие; но пришедши, начали обличать его, говоря: ты сделал то и то. Брат утверждал, что он ничего этого не делал. Когда они препирались, случилось тут быть авве Пафнутию. Он сказал спорящим следующую притчу: видел я на берегу морском человека, увязшего в топь по колена; некоторые пришли, чтоб оказать ему помощь, и погрузили в топь по плеча. Авва Антоний, выслушав притчу аввы Пафнутия, воскликнул: вот – муж, могущий исцелять и спасать души. Братия пришли в умиление от сказанного старцами, начали просить прощения у брата, – взяли его обратно с собою в общежитие[2].

193. В монастыре аввы Лота случилось искушение с некоторым братом. Брат, по причине этого искушения, был выслан из монастыря. Он пришел в гору аввы Антония, и пробыл тут несколько времени, по прошествии которого блаженный послал брата в монастырь его. Там брата не приняли, – выслали снова. Он, возвратясь к авве Антонию, сказал ему: не захотели принять меня! Авва опять послал его, поручив ему сказать отцам монастыря: корабль претерпел крушение и потерял груз свой; с большим трудом корабль этот достиг пристанища, а вы хотите потопить и то, что спаслось от потопления! Отцы, узнав, что авва Антоний прислал к ним брата, немедленно приняли его с радостию[3].

194. Рассказывают о святом авве Антонии, что он, жительствуя в пустыне, однажды подвергся душевному смущению, унынию и особенному нашествию мрачных помыслов. Находясь в этом состоянии, он начал изливать печаль свою пред Богом. Господи – говорил он – хочу спастись, но помышления мои никак не допускают меня совершить это. Что мне делать со страстями моими? как мне спастись? Встав с того места, на котором сидел, и немного отошедши, он сел на другом месте, и вот – видит неизвестного ему человека, тщательно занятого трудом рук своих. Этот человек то вставал, оставляя рукоделие, и молился, то опять возвращался к рукоделию: он сшивал листья пальмы. Потом он опять вставал и молился; после молитвы опять принимался за рукоделие. Поступавший таким образом был Ангел, посланный Богом ободрить Антония и возбудить его к мужеству. И услышал Антоний глас, исшедший от Ангела: Антоний! поступай так и спасешься. Услышав это, Антоний очень обрадовался и ободрился: он начал поступать так, и спасся[4].

Превосходное наставление и правило, особливо для жительствующих в безмолвии! Ум не может непрестанно пребывать всецело в молитве и других деланиях душевного подвига: как ограниченный, он утомляется; ему необходимо отдохновение. Отдохновение это доставляется умеренным рукоделием, при котором делание ума хотя и продолжается, но не так напряженно. Нужна осторожность, чтоб не увлечься пристрастием к рукоделию, не отдать ему слишком много времени, слишком много сил души и тела, в ущерб молитве, составляющей существенное делание безмолвника.

195. Рассказывают, что авва Антоний, будучи однажды приведен в недоумение глубиною домостроительства Божия (управления миром) и судов Божиих, помолился и сказал: Господи! отчего некоторые из человеков достигают старости и состояния немощи, другие умирают в детском возрасте и живут мало? Отчего одни бедны, – другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и обилуют всеми земными благами, а праведные угнетаются напастями и нищетою? – Долго был он занят этим размышлением, и пришел к нему глас: Антоний! внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это – душевредно[5].

Необходимо подвижнику и каждому христианину отличить то, что предоставлено его пониманию, от того, что предоставлено лишь его созерцанию. Уму ограниченному не естественно понимать со всею удовлетворительностию действия ума неограниченного, ума Божия; тщетное усилие к пониманию и объяснению того, что превыше понимания, ведет единственно к заблуждениям, к богохульству, к ересям и безбожию.

196. Ловец диких зверей пустыни пришел для ловли в гору аввы Антония. Увидев, что Авва утешает братию, он соблазнился этим. Старец, желая успокоить его и показать, что нужно иногда предоставлять братии некоторое послабление, сказал ему: вложи стрелу в лук твой и натяни его. Охотник сделал это. Старец сказал: еще натяни. Охотник натянул лук туже. Старец опять говорит ему: натяни еще более. Охотник отвечал: если сверх меры натянуть лук, то он переломится. На это авва Антоний сказал: так бывает и в деле Божием. Если будешь сверх меры напрягать силы братии, то они скоро отпадут от дела Божия; необходимо по временам давать им послабление. Ловец, услышав это, выразил свое согласие и пошел от старца с большею пользою, а братия, утвердившись в правильном воззрении на свой подвиг, разошлись по келлиям[6].

Повесть необыкновенной важности! Все подвиги, предпринятые несоответственно силам, оставляются. Так вредно впечатление, производимое несоразмерным, оставленным подвигом, что подвижники, оставившие неумеренный подвиг, обыкновенно оставляют всякий подвиг и переходят к нерадивой жизни, к душевному расстройству. "Безмерному деланию, говорит святой Исаак Сирский, последует уныние; унынию – исступление", т.е. расстройство![7]. – Здесь не лишним будет заметить, что утешением называется некоторое послабление братии, вне обычного порядка и правила для их жительства, преимущественно в пище. Когда на трапезу подадут или рыбу, или вино, или плоды – это называется утешением; когда в великий праздник, все это предложится на трапезе, тогда утешение называется велиим, великим. Когда больному или старцу дадут одежду более спокойную, нежели какую носят вообще братия, – это называется утешением. Никак не должно думать, чтоб послабление состояло в празднословии, шутках и смехе, воспрещенных заповедями Господа и преданием апостольским. Всяко слово праздное, еже аще рекут человецы, воздадят о нем слово в день судный: от словес твоих оправдишися, и от словес своих осудишися (Мф. 12, 36-37). Горе вам, смеющимся ныне! яко возрыдаете и восплачете (Лк. 6, 25). Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших: но еже есть благо к созиданию веры, да даст благодать к слышащим (Еф. 4, 29). Ниже да именуется в вас сквернословие, и буесловие, или кощуны (смехословие, шутки), яже не подобная (Еф. 5, 4). Плач – жизнь монаха: рождает его мысль сознания своей греховности, мысль покаяния. По этой причине празднословие и смехословие, как истребляющие плач в самом корне его – в святых мыслях покаяния, как уничтожающие сущность и весь плод монашеского жительства, строго преследовались и преследуются во всех благоустроенных монастырях.

197. Говорят об авве Антонии, что он сказал: я видел Духа Божия нисходящим на трех человеков: на авву Афанасия, – и дано ему патриаршество; на авву Пахомия, – и дано ему начальство над общежитиями; на авву Макария, – и дана ему благодать исцеления недугов[8].

Замечательное видение! Вот какими орудиями поддерживалась Церковь Божия! Вот какими орудиями установлялись учреждения ее! Основал Бог Церковь Свою действием Слова и Духа Своего, – и поддерживает Он Церковь этим действием. Сами Апостолы из себя единственно не могли сделать ничего. Господь заповедал им пребывать неисходно во Иерусалиме, доколе они не облекутся силою свыше, то есть, доколе не низойдет на них Святой Дух. Облеченные силою свыше, не прежде, они вышли на проповедь, насадили во вселенной истинное богопознание. Деятели в Церкви – Слово Божие и Дух Божий; благодатные человеки – только орудия. Человек, чуждый благодати, не может быть орудием. Ошибаются, тяжко ошибаются те, которые хотят действовать в деле Божием силою и средствами своего падшего естества. Падшее естество заражено враждою к Богу, находится в общении и сродстве с падшими духами: как же может оно действовать в пользу дела Божия? Это – противоестественно ему! это – невозможно для него! Опыты согласно показали, что человеки, вздумавшие действовать из себя в пользу дела Божия, действовали во вред его, в пользу дела демонов.

198. Однажды пришли старцы к авве Антонию; между ними был и монах Иосиф. Старец, желая искусить их, завел речь от Писания и стал спрашивать объяснение у каждого, начиная с младших. Каждый давал объяснение по своему разумению, а старец находил объяснение каждого неудовлетворительным; потом, обратясь к монаху Иосифу, сказал ему: ты как объяснишь это слово Писания? Иосиф отвечал: я не знаю. Тогда авва Антоний сказал: однако монах Иосиф нашел тот путь, на котором говорят не знаю[9].

Святые наставники иноков, желая, чтоб священное Писание служило всецелым руководством в монашеском жительстве, вместе с тем желали, чтоб иноки, зная его по букве, наиболее изучали делами[10], особливо смирением. Это видно в житии преподобных Досифея[11], Иоанна Дамаскина[12] и других.

199. Однажды блаженный Антоний молился в келлии своей, – и был к нему глас: Антоний! ты еще не пришел в меру кожевника, живущего в Александрии. Услышав это, старец встал рано утром и, взяв посох, поспешно пошел в Александрию. Когда он пришел к указанному ему мужу, муж этот крайне удивился, увидев у себя Антония. Старец сказал кожевнику: поведай мне дела твои, потому что для тебя пришел я сюда, оставив пустыню. Кожевник отвечал: не знаю за собою, чтоб я сделал когда-либо и что-либо доброе: по этой причине, вставая рано с постели моей, прежде нежели выйду на работу, говорю сам себе: все жители этого города, от большого до малого, войдут в царство Божие за добродетели свои, а я один пойду в вечную муку за грехи мои. Эти же слова повторяю в сердце моем, прежде нежели лягу спать. Услышав это, блаженный Антоний отвечал: по истине, сын мой, ты как искусный ювелир[13], сидя спокойно в доме твоем, стяжал царство Божие; я, хотя всю жизнь мою провожу в пустыне, но не стяжал духовного разума, не достиг в меру сознания, которое ты выражаешь словами твоими[14].

Глубина смирения есть вместе и высота преуспеяния. Нисходя в бездну смирения, восходим на небо. Покушающийся взойти на небо без посредства смирения низвергается в бездну самомнения и погибели.

200. Однажды некоторые ученики Божественного аввы Антония, видя в пустынях бесчисленное множество монахов, прилежащих с великою ревностию по Боге и с соревнованием друг другу всем добродетелям и святым подвигам, спросили его: Отец! долго ли будут продолжаться эти ревность и усердие к уединению, к нищете, к смирению, к любви, к воздержанию и ко всем прочим добродетелям, которым так тщательно прилежит все это множество монахов, почти без исключения? Муж Божий так отвечал им, воздыхая и проливая обильные слезы: наступит некогда время, сыны возлюбленные, в которое монахи оставят пустыни и вместо их устремятся к богатейшим городам; там, вместо вертепов и хижин, которыми усеяна пустыня, они воздвигнут, стараясь превзойти одни других, великолепные здания, препирающиеся пышностию с царскими палатами. Вместо нищеты вкрадется стремление к собранию богатства; смирение сердца превратится в гордость; многие будут напыщены знанием, но чужды добрых дел, предписываемых знанием; любовь иссякнет; вместо воздержания явится угождение чреву, и многие из монахов озаботятся о доставлении себе изысканных яств не менее мирян, от которых они будут отличаться только одеждою и клобуком. Находясь посреди мира, они не устыдятся неправильно присваивать себе имя монахов и пустынников. Не престанут они величаться, говоря: "аз есмь Павлов", "аз же Аполлосов" (1 Кор. 1, 12), – как будто вся сущность благочестия заключается в значении предшественников, как будто позволительно и справедливо хвалиться отцами, как хвалились Иудеи предком своим, Авраамом! Однако между монахами тех времен некоторые будут далеко лучше и совершеннее нас: потому что блаженнее тот, кто мог преступити, и не преступи, и зло сотворити, и не сотвори (Сир. 31, 11), нежели тот, который увлекается к добру примером многих добрых. Так Ной, Авраам и Лот, проводившие святую жизнь посреди нечестивых, справедливо прославляются Писанием[15].

201. По кончине Великого Антония, некоторый духовный старец, упрошенный монахами, сделал объяснение на изречения Великого[16]. Так, например, на изречение: поди, живи в пустыни, и изучи брани демонов, дано упомянутым старцем следующее истолкование: совершенство монаха проистекает от духовного делания, а духовное делание приобретается чистотою сердца, чистота же сердца – умною молитвою. Преуспеянием в умной молитве доставляется непрестанная молитва. Но демоны производят борьбу посредством помышлений и мечтаний, также при посредстве привидений, и эта борьба возбуждается сильнее в пустыне и безмолвии[17].

202. Поведал о себе авва Антоний: я видел все сети диавола распростертыми поверх земли; увидев это, я воздохнул и сказал: горе роду человеческому! кто возможет освободиться от этих сетей? На это сказано мне: смиренномудрие спасается от них и они не могут даже прикоснуться к нему. – Извлечение из объяснения, сделанного старцем: авва Макарий старший, Египтянин, ученик аввы Антония, также видел во внутренней пустыне скита все сети страстей, которые видел в свое время авва Антоний. Макарий видел диаволов в подобии двух человеков; это видение было чувственное; он видел телесными очами, но авва Антоний видел очами духа по закону видений, и проч.[18]

203. Сказал авва Антоний: мы не приходим в преуспеяние по той причине, что не знаем ни мер наших, ни того порядка, который необходим для преуспеяния; мы не понимаем, какие дела приличествуют нам, – хотим стяжать добродетели, не употребив труда к стяжанию их. Каждый раз, когда восстает борьба против искушения в том месте, в которое мы призваны для жительства, – переселяемся в другое, полагая, что находится какое-либо место, в котором нет диавола. Кто имеет духовное знание борьбы с искушениями, тот с твердостию и постоянством сражается против них в Боге, как и Господь сказал: се бо царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Объяснение старца: слов этих смысл – таков. Мы переходим на жительство с одного места на другое, ища такого места, в котором не было бы диавола; когда же и в том месте, на которое переселились, видим возникающее беспокойство от искушения, то снова переходим. Но кто опытен в духовных бранях, тот не ищет другого места, но противоборствует о Господе искушению в месте жительства своего. Он укрепляется удостоверением Господа, что царство Божие – повсюду, что оно внутри нас. Это значит: нам, монахам, исшедшим из мира, приявшим на рамена свои крест по заповеди Господа нашего, последующим стопам Господа, подобает пребывать в одном месте, заботясь о спасении душ наших и выдерживая все потрясения, производимые искушениями. Ради любви к Богу, ради исполнения Его воли, опытно доказываемых соблюдением заповедей Его, мы должны великодушно претерпеть все потрясения и искушения – возникнут ли они из страстей наших, или от бесов, или от злых людей. Одни неопытные в духовной брани – да будет это нам известно – часто вскакивают, подобно молодым коням, не приученным носить на хребтах своих ношу, стремятся в другие места, полагая найти отраду и успокоение от борьбы и от напора злых помыслов при посредстве переселения из одного места в другое, из одной страны в другую. Будем терпеливо пребывать в месте жительства нашего. Если восстанет брань или искушение, – прибегнем к посту, молитве, коленопреклонениям, будем со слезами и сердечною болезнию просить у Господа помощи и спасения: Он во всякое время – с нами, Он обитает в нас. Говорит Писание: близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет (Пс. 33, 19). Также и Господь сказал, что царство Божие внутри вас. Это значит: Я обитаю в вас. Царство Божие, по объяснению святого Макария – Христос, Который всегда обитает в нас. Блаженный Павел сказал: или не знаете, яко Христос в вас есть (2 Кор. 13, 5). Не только Он жительствует в нас, но и мы пребываем в Нем, как Он Сам говорит: будите во Мне и Аз в вас (Ин. 15, 4). Будь храмом Моим, в который Я мог бы входить во всякое время, и получи от Меня спасение. Обитая в Боге, мы вместе – и обитель Его. Не будем оставлять Господа во время искушения, смущения и борения; не будем искать утешения и помощи от мест и стран, переходя с места на место и из страны в страну. Пребывая в месте жительства вашего, взыщем у Господа, живущего в нас, чтоб Он защитил нас, чтоб Он помог нам. В дополнение к этому будем открывать помышления наши отцам нашим, и просить у них, чтоб они споспешествовали нам молитвами своими. Пребывая терпеливо в месте жительства нашего, будем постоянно прибегать под покров Спасителя нашего, и Он непременно соделает нас победителями во всех бранях наших[19].

204. Вопрос: Что значит сказанное аввою Антонием: рыбы, будучи вынуты из воды, умирают: тоже случается и с монахом, если он пребывает вне келлии продолжительное время? – Ответ: Жизнь души есть непрестанное памятование и любление Бога. Это по преимуществу должно быть именуемо жизнию души и духа. По этой причине, если монах будет подолгу оставаться в городах, – он умирает, убиваемый зрением соблазнов и обращением среди их; он лишается духовной жизни, удаляясь от Бога и забывая Его, изгоняя из сердца своего любовь ко Христу, приобретенную многими трудами в келейном безмолвии. В нем ослабевает ревность к удручению себя подвигами, – он предается лености и увлекается вожделениями. Возмущается чистота его сердца от действия на него страстных впечатлений, входящих чрез чувства, – чрез зрение, слух, разговоры, осязание, вкус, обоняние. Этими впечатлениями он усиленно влечется к любодеянию и другим порокам, которые для монаха – смерть и погибель. И так, справедливо сказал блаженный Антоний: как рыбы умирают, будучи вынуты из воды на сушу: так умирает и монах, оставивший свою келлию и живущий в городах[20].