Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
С продолжающимися днями празднования Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.
Евангелист Иоанн, повествуя о последней беседе Христа со Своими учениками, приводит слова своего Божественного Учителя: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин. 16: 21).
И каждый христианин тоже пребывает в скорбях и находится в муках духовного рождения – рождения нового человека из существа старого, ветхого естества. Но эта болезнь, этот труд рождения бывает и причиной радости духовной, которой одаривает каждого Господь Спаситель в эти святые дни после Своего рождения.
И среди этих праздничных дней Православная Церковь особо выделяет первый воскресный день после дня Рождества, когда православные наиболее полно собираются на молитву в храме и могут благодарно вспомнить святых праотцев Христа Спасителя: царя Давида, старца Иосифа, бывшего обручником Пресвятой Девы Марии, и сына Иосифа, сводного брата Господня и апостола Церкви Божией Иакова.
Жизнь и отдельного человека, и целого народа можно уподобить книге, где каждый прожитый день, год, каждое людское поколение – своя страница.
И жизнь всего человечества прообразовательно отображена в книге Священного Писания.
Все мы слышали о книге псалмов, входящей в состав Ветхого Завета, которая называется Псалтирь, большинство псалмов которой составлено пророком Давидом. Это несколько десятков листов Священного Писания. Часто упоминается святой пророк и на страницах Книг Царств, и в Новом Завете. Несколько страничек Священного Писания – это послание апостола Иакова, обращенное ко всем христианам. И лишь несколько раз упоминается имя Иосифа – хранителя девства Пречистой Богородицы, который разделил тяготы земной жизни Христа Спасителя с первых ее дней и был ее хранителем. Именно ему Ангел Господень дал повеление о бегстве в Египет, как слышали об этом мы сейчас в Евангелии.
Как ни различны по объему воспоминания об этих святых, но все они запечатлелись в общей книге Жизни, и каждый из этих святых служил родившемуся Христу, каждый из них откликнулся на зов прийти на служение Господу.
И воспоминание их в один день, духовное родство их основано на труде надежды, труде противостояния искушениям, труде верности. Каждый служил своим житием пришествию в мир Спасителя.
И земное бытие каждого из нас берет свой исток от родителей наших, которые в свою очередь получили священный дар жизни через своих отцев и матерей, от всех тех, кого мы поминаем как «почивших сродников наших», – всех тех, которые в свое время, как новые ветви и новая листва, произрастали от общего ствола рода человеческого. Ближних наших родственников мы знаем, помним их имена, но чем далее в прошлое, тем гуще туман забвения их личных имен и их личных жизней, которые, завершившись, как опавшие листья, опустились к корням общего древа жизни человеческой, чтобы дать его корням питательную силу житейского знания и духовного опыта.
И мы, однажды через родителей наших получив от Господа, как наследство, священный дар жизни, должны благодарно помнить о них и в молитвах, и в делах, но и быть готовыми в определенный срок уступить нашим будущим потомкам место жизни.
В нашем роду были и благочестивые, и нечестивые, были и грешные, и праведные, как и в земном родстве Христа Спасителя, перечисляемом святыми апостолами, были и верные, и неверные Богу предки. Но Спаситель не погнушался, не постыдился этой несовершенной и не идеальной родословной, и через это произволение Своего Божественного смирения породнился со всем родом человеческим. От этого родства сердца наши чувствуют радость праздника, от того «родился Человек [для всех нас] в мир».
Но в какой мир родился Христос? В мир хаоса, смятения и зла.
Пришел в мир, в котором отсутствовал сам мир. Так плачет дитя в первый миг рождения, невольно выражая скорбь, с которой неразрывно сопряжен весь путь земного бытия.
Христос пришел к нам не на праздник, но чтобы саму жизнь нашу сделать праздником. Но праздник – это не шумное застолье. Родился, чтобы разделить с нами, смертными детьми Своими, всё это тяжелое поприще нашего земного бытия, чтобы дать нам крест Свой Божественный, несение которого и есть смысл жизни и цель спасения души.
Господь беспомощным Младенцем воплощается в этот мир, чтобы показать, что Он с нами во вся дни живота нашего – от колыбели до могилы.
Не гнушается родиться ночью в нечистоте пещеры – прообраза мрачного, холодного и бессердечного мира, лишенного милосердия.
Не брезгует сойти в мир среди бессловесных скотов, которые есть прообраз нашего духовного невежества и упрямства.
Не боится доверить Свою жизнь, но кому? – Своей Пречистой Матери, Которая Сама еще беспомощная Юница, довериться немощному старцу Иосифу, утомленному и годами жизни, и попечениями о своих родных детях, и переходом для переписи народной, и ночным временем, и бытовым неустройством. Не смущается довериться Своему мнимому брату Иакову, который еще сам ничего не смыслит в жизни.
А опасность была, и опасность действительная.
Царь Ирод, как прочитано было сегодня, «увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф. 2: 16).
Нас пугает и возмущает эта несправедливость жизни, ум наш не может согласовать праздничное событие Рождества с последовавшей за ним гибелью невинных душ.
Потому что мы только словами хвалы приближаемся к Богу, но сердечные дела наши далеки от Него.
Мы видим еще только половину мира – только мир вещественный, но считаем, что это и есть полнота всего творения Божиего.
Мы видим эту жизнь, земную жизнь – и считаем, что она и есть всё, как будто забываем, что отойти нам предстоит не в «мир теней», а к Спасителю нашему. «И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Еккл. 12: 7).
Мы стремимся к порогу мира духовного, за которым находится наш Владыка – Творец и Вседержитель, но мы «земля еси» и столь привязаны к земле и всему земному, что не можем подняться ввысь, горе и увидеть жизнь будущего века, в которую переходят все – но только «творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (Ин. 5: 29).
Мы – гордые, смелые, самостоятельные и самонадеянные – лучше знаем, что есть зло и добро, счастье человеческое, что есть благо; понимаем без чужих советов и подсказок, как получше, поудобнее устроиться в этой жизни.
И в этом своем духовном ослеплении настойчиво просим у Господа земного благополучия. Но у Господа нашего этого нет. Потому что не открыть мифический рог земного изобилия, начать золотой век пришел Он к нам, но пришел в смирении даровать спасение грешникам, то есть всем нам, каждому.
Поэтому если чего мы и можем просить у Господа, пришедшего к нам таким образом, так только смирения. Смирения пред Богом и пред ближним, который сотворен по образу и по подобию Божиему. Но просим, скрыто требуем от ближнего служения себе, жертвоприношения себе, поклонения себе, любви к себе, желая во всем начальствовать, желая во всем исполнения своей воли.
Но вот иной пример отношения к ближним – пример царя Давида, причем пример отношения не просто к ближним, но к воинам, которые всегда безгласны пред начальствующим.
Во время сражения с филистимлянами царь захотел пить и сказал: «Кто напоит меня водою?..»
«Тогда трое… храбрых пробились сквозь стан [вражеский] и почерпнули воды из колодезя… и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа, и сказал: сохрани меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью собственной жизни?» (2 Цар. 23: 16–17).
Осознаем ли мы, что делаем, когда угнетаем ближних своих, и чью кровь пьем, когда пытаемся начальствовать над ними?
Будем смиряться и смиряться.
Каждый раз, молясь перед Святым Причастием, мы обращаемся от своего лица к Господу словами святителя Иоанна Златоустого и просим Его: «смирися и ныне смирению моему, и якоже восприял еси в вертепе и в яслех безсловесных возлещи, сице восприими и в яслех безсловесныя моея души».
И Господь, Божественный Младенец, доверится нам и возляжет Своим Божественным миром в нас, когда мы не будем увеличивать скорби наших близких, а значит – и скорби Христовы.
И мы, пусть хоть мало, но приблизимся ко Христу и дадим Ему приют – Ему и чадам Его: больным, заключенным, бедным и всем несчастным в этой временной жизни, когда поможем им, как и Сам он говорил об этом (см.: Мф. 25: 35–40).
Если же и этого нет, то забудем о своей гордости и будем просить смирения и покаяния у Господа.
А Господь, память Рождества Которого мы обновляем в церковном праздновании, говорит нам: отныне «Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28: 20).
Иеромонах Никон (Париманчук)
|
Главная 
