«Одно из
воспоминаний, которое останется со мной до конца жизни, – слезы отца,
курившего в ночи на балконе и вытирающего глаза ладонью. 1991-й,
послепутчевая вакханалия, только что по телевизору Ельцин запретил
компартию. Батя, рядовой член КПСС, материл Горбачева, Бориса
Николаевича, партийных функционеров всех союзных республик и задавал все
тот же вопрос, ни к кому не обращенный: «За что?! Я честно жил, не
воровал, не убивал, кормил семью, воспитывал сына, любил и люблю свою
жену и близких. Верил в Ленина и Сталина, вырывал из себя «культ
личности», в чем-то сомневался, но мы же все шли вперед – с друзьями и в
окружении недоброжелателей! Все напрасно, все зря, неправильно?!»
И
ни он, ни я, ни миллионы людей, населявших Советский Союз, ни миллионы
жителей других стран, даже видя то, что в огромном государстве
происходят какие-то непонятные, но, как обычно, великие процессы, и
предположить не могли, что в декабре того же года оно прекратит свое
существование. Папа – бывший военный, стоявший на страже рубежей
могущественной державы, к тому времени уже несколько придет в себя и
очередной удар по прошлому и настоящему, более сокрушительной силы,
воспримет без приема лошадиных доз успокоительного».
Эти
щемящие строки одного из своих постоянных авторов, Олега Климова,
публикует в свежем номере газета «Беларусь сегодня». Они о сегодняшнем
черном юбилее в нашей истории – 20-й годовщине кончины великого
государства, Советского Союза. 
8
декабря 1991 года в правительственной усадьбе Вискули, что в белорусской
Беловежской пуще, президент РСФСР Борис Ельцин, президент Украины
Леонид Кравчук и глава Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич
подписали документ под названием «Соглашение о создании Содружества
Независимых Государств (СНГ)», вошедший в историю как Беловежское
соглашение. Его преамбула гласила: «Союз ССР как субъект международного
права и геополитическая реальность прекращает свое существование».
Сразу
после подписания документа Ельцин позвонил по телефону президенту США
Джорджу Бушу-старшему и доложил о случившемся (чем, кстати, поставил
того в неловкое положение). Затем подписанты «шикарно вспрыснули»
событие и разъехались по домам: по прибытии в Москву Ельцин был
настолько пьян, что его буквально выносили из самолета. Спустя несколько
дней Беловежское соглашение было ратифицировано ПОДАВЛЯЮЩИМ
большинством голосов парламентами России, Украины и Белоруссии: в
Верховном Совете РСФСР против голосовало то ли 5, то ли 6 из двух с
половиной сотен депутатов; в украинском парламенте противников документа
было и того меньше, ну а в белорусском Верховном Совете против
голосовал лишь один Александр Лукашенко. При этом надо помнить, что
абсолютное большинство во всех трех парламентах принадлежало
коммунистам.
Сегодня нас
пытаются убедить, что смерть СССР к моменту подписания Беловежского
соглашения была уже предрешена. «Можно спорить, был ли распад СССР
геополитической катастрофой, вызванной злокозненными происками врага,
или благом для большей части бывших республик Союза, – читаем в
сегодняшней редакционной статье газеты «Ведомости». – Однако лидеры трех
славянских республик всего лишь зафиксировали смерть государства от
стремительно прогрессировавшего паралича и неработоспособности
бюрократических структур. Ни армия, ни КГБ, ни лидеры других республик
СССР и республиканских компартий не пытались активно противодействовать
распаду Союза».
Как
видите, в таком взгляде нет места для слез отца Олега Климова. «Можно
спорить», уверяют нас, но не сокрушаться, тем более что распад СССР
можно счесть и «благом для большей части бывших республик Союза».
Хотелось бы, правда, знать перечень этих «облагодетельствованных»: не
входят ли туда, например, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан, Молдавия,
та же Грузия? Или еще какие-то осколки бывшего СССР можно смело
рекомендовать составителям международных рейтингов бедности?..
Но
народы СССР в своей массе все же не так хладнокровно вспоминают сегодня
кончину СССР. Вот, например, что пишет сегодня на страницах ИА REGNUM
белорусский историк, политолог и публицист Николай Малишевский:
«Этот
акт (т. н. Беловежское соглашение. – Прим. KM.RU), зафиксировавший
развал Советского Союза, до сих пор вызывает множество вопросов. Дело в
том, что еще 17 марта того же года во время проведения референдума по
вопросу «быть или не быть СССР» подавляющее большинство населения (более
80%) высказалось за сохранение Союза.
Необходимо
отметить, что сама постановка вопроса о необходимости Союза носила
чисто провокационный характер. Разрушители государства и так знали, что
большинство населения однозначно выскажется в поддержку существования
СССР, поэтому им было необходимо хотя бы обозначить, что «подобная
проблема существует». Тем самым общественное мнение направлялось в
нужное русло, чему также способствовала тотальная промывка мозгов через
СМИ.
Но мало того, что
мнение народа было полностью проигнорировано, – был нарушен
конституционный порядок выхода из Союза. В соответствии с
законодательством требовались: проведение референдума в качестве заявки
на выход; переговоры о границе, разделе имущества, армии и т. д. в
течение 5 лет; в случае взаимоприемлемого исхода переговоров – второй
референдум. Сами подписанты утверждали в заявлении, что «имеют право» на
роспуск СССР, т. к. РСФСР, УССР и БССР были основателями Союза,
подписавшими в 1922 году договор. Однако в числе основателей была и
Закавказская Федерация, включавшая тогда Грузию, Армению и Азербайджан.
Следовательно, хотя бы для видимости легитимности необходимо было
пригласить представителей этих республик...
Сразу
же после вискулевских посиделок, сопровождавшихся обильными
возлияниями, теплая компания заявила в Минске, что «Советский Союз более
не существует» и что ими «образовано Содружество Независимых
Государств», а Михаил Горбачев объявил о прекращении им своих функций
президента СССР и подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного
главнокомандующего. Американский журналист (спустя несколько лет он
станет одним из замов госсекретаря США Мадлен Олбрайт) Строуб Тэлбот в
своей книге «На самом высоком уровне: закулисная история окончания
холодной войны» напишет: «До американских официальных лиц дошли слухи о
том, что когда Ельцин возвратился в Москву (из Минска) через сутки после
подписания соглашения о Содружестве, он был настолько пьян, что его
вынуждены были вынести из самолета, и телохранители применили грубую
силу, чтобы не позволить фотографам делать снимки».
12
декабря 1991 года Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежское
соглашение («за» – 285 депутатов, «против» – 5, воздержались – 6),
принял постановление о денонсации Договора об образовании СССР,
утвержденного первым съездом Советов СССР 30 декабря 1922 года, и
постановление о выходе из состава СССР («за» – 161 депутат, «против» –
3, воздержались – 9, а всего присутствовало 247 депутатов).
Параллельно
с гибелью Советского Союза, разваливавшегося на куски в результате
целенаправленных действий извне и изнутри, шел процесс становления
(разумеется, для «борьбы с системой») «демократических сил» в новых
независимых государствах. Захватившие в центре власть «демократы»
смотрели на происходящее со снисходительной улыбкой, фактически поощряя
происходящее, быстро превращаясь из столпов системы в «борцов» с ней.
Психологи давно отметили, что человек, воспитанный на стереотипах и
«культуральных трюизмах», весьма уязвим: попав в поле диссонирующей
информации, стереотип имеет тенденцию не разрушаться, а
переворачиваться, т. е. он сохраняется, сменив только валентность
(эмоциональный знак); безусловно хорошее превращается в безусловно
плохое и наоборот. Новоявленным «демократам» националистического и
откровенного фашистского пошиба это играло только на руку.
Чтобы
дорваться до власти, эти «принципиальные» люди были готовы на все. Еще
существовал Союз, а на его окраинах уже росла и ширилась истерия,
раздувавшаяся всевозможными «национальными» лидерами, которые,
размахивая руками, кричали с балконов и ступеней парткомов и Верховных
Советов бывших союзных республик о «свободе» и «демократии». Макиавелли
недаром еще пять столетий назад отмечал, что «слово «свобода» служит
всегда предлогом к восстаниям», поэтому, разумеется, никто из этих
«свободолюбцев» даже не вспомнил, что о свободе человека вообще не
говорит даже церковь, т. к. ее не бывает «в чистом виде». О такой
«свободе» («равенстве и братстве») говорят только революционно
настроенные демагоги и душевнобольные.
Выпестованные
по линии Академии общественных наук, через отделение истории АН СССР и
т. п. структуры под отеческим надзором главного идеолога ЦК КПСС и
одновременно «прораба перестройки» А.Яковлева, националистические
«глашатаи свободы», еще вчера до блеска вылизывавшие седалища
представителей Центра, научившего их читать и писать и заменившего им
ишаков на космодромы и Академии наук, внезапно возомнили себя носителями
некой «демократической миссии».
Но
по прошествии совсем малого отрезка времени все они, едва попробовав
осуществить на практике основные принципы и постулаты, выдвигаемые
демократией, сразу же отбросили их, оставив лишь название «демократия».
Дело в том, что даже люди вроде втянувшего свою республику в кровавые
конфликты Звиада Гамсахурдии (тогдашнего Саакашвили) в конце концов
поняли, что настоящая демократия возможна лишь там, где экономика в
состоянии заменить политику и этим обеспечить народу нормальную,
спокойную и сытую жизнь. А чтобы осуществить это на практике, у
рвавшихся к власти фашиствующих «демократов» не оказалось ни необходимых
знаний и умений, ни возможностей.
Для
того, чтобы заполнить идеологический вакуум, возникший после быстрого
разложения сверхнациональной идеи (точнее, для того, чтобы некоторые из
уже образовавшихся «суверенных государств» не начали, в свою очередь,
делиться на десятки и сотни еще более «суверенных»), а также чтобы
фактически удержаться у власти, самозваным «демократам» была необходима
некая мгновенно действующая идеология. А единственной такой идеологией
был и остается национализм. Его проявления в СССР издавна всячески
поощрялись Западом, т. к. всякий национализм внутри державы ослабляет
суперэтнические и цивилизационные связи.
Идея
национализма очень проста. Для консолидации общества и последующего его
объединения вокруг лидера нужен видимый враг. Именно существование
врага позволяет существовать и удерживать власть группе, эксплуатирующей
национальную идею. Крупнейший националист «всех времен и народов»
Адольф Гитлер писал в своей книге «Моя борьба»: «Широкие народные массы
состоят не из профессоров и дипломатов. Небольшое количество абстрактных
знаний, которыми они обладают, направляет их сантименты скорее в
область чувств.... Во все времена движущая сила наиболее важных
изменений в этом мире никогда не заключалась в каких-либо научных идеях,
внезапно овладевших массами, а всегда заключалась в фанатизме,
доминирующем в массах, и в истерии, которая движет эти массы вперед...».
Итак,
чтобы удержаться у власти, национал-шовинистам был необходим видимый
враг. И практически везде этот «враг» был найден. Кроме
«колонизатора»-русского, им стали вчерашние соседи: армянин – для
азербайджанца, абхаз – для грузина и т. д. Помимо этого, нужны были
эмоции (тот пресловутый фанатизм, о котором писал Гитлер), способные
отвлечь людей от катастрофического падения уровня жизни. Их не могли, да
и были не в состоянии дать повсеместно начавшиеся «возрождения»
«культур», «национальных языков», в т. ч. никогда не существовавших,
либо постепенно отмиравших или уже незаметно умерших. Вызвать более
сильные эмоции могла лишь кровь, много крови. И эта кровь полилась,
потекла ручьями: Карабах, Осетия, Молдавия, Кавказ... Струйки и ручейки,
начавшие стекать к моменту окончательного развала Советского Союза в
одну большую реку.
А тем
временем 25 декабря 1991 года Россия была переименована в Российскую
Федерацию. Вечером того же дня Горбачев позвонил президенту США Дж.
Бушу-старшему и в телефонном разговоре заверил: «Можете спокойно
праздновать Рождество. СССР больше не существует». На следующий день
Совет Республики Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении
существования СССР как государства и объекта международного права. Были
приняты постановления об освобождении от должности судей Верховного и
Высшего арбитражных судов и членов коллегии Прокуратуры СССР и
постановление об освобождении от должности председателя Госбанка и его
первого зама.
После
этого в США по радио и телевидению выступил президент Буш, объявивший,
что в результате холодной войны СССР разгромлен, а Джеймс Бейкер,
тогдашний госсекретарь США, впервые открыто заявил: «Мы истратили
триллионы долларов за последние 40 лет, чтобы одержать победу в холодной
войне против СССР. Главное, нашлись предатели».
|
Главная 
