17:50

Власть защитить свои атрибуты

Минюст, таким образом, продолжает линию на изъятие из общественного оборота произведений, отмеченных печатью агрессивного радикализма. На сайте Министерства регулярно обновляется список запрещенных книг, статей, файлов. Сейчас в этом списке 1833 материала.

Фашистская, националистическая, ультрарелигиозная направленность публичных "высказываний" кем-то может оспариваться, но она удостоверена судебными решениями. Понятно, что судебному разбирательству предшествует тщательная экспертиза с участием лингвистов, культурологов, историков. Понятно, что и тут никто не застрахован от субъективных оценок, вкусовых пристрастий, политического и административного давления. Но сколь несовершенной, подверженной конъюнктурным поветриям ни была бы подобная процедура, она все-таки правовая. Иные способы маркировать "экстремизмом" книгу или, положим, песню, из которой слов не выкинешь, заведомо хуже - совсем уж безграничный простор для произвола.

О чем можно спорить, а что следует пресекать без всяких разговоров - на этот счет, однако, единого мнения нет. Например, неоднозначно оценивается запрет на тиражирование "Майн кампф". Кто-то считает, что эту книгу надо изъять из открытого доступа, но оставить в библиотеках и спецхранах. Кто-то вообще против уголовно-процессуального воздействия на авторов и распространителей подстрекательского чтива, полагая, что даже самая одиозная книга и экстремистская статья остаются печатными произведениями, а слово неподсудно.

К агрессивным ксенофобам вопросов нет: в узком кругу "заединщиков" они могут нести что угодно. Вопросы имеются к блюстителям закона. Хотя все ответы заранее известны. Если партия, один из вождей которой страдает, к примеру, неизлечимой юдофобией, зарегистрирована, значит, юридические формальности соблюдены? Конечно. Тогда позвольте спросить: не содержит ли программа этой партии призывов к насильственному свержению конституционного строя, признаков разжигания социальной, расовой, национальной вражды? Разумеется, нет, программа и устав тщательным образом изучены, там нет ни слова об этом.

Действительно, кто же официально заявит, что хочет с помощью партии очистить страну от "инородцев", поднять восстание, захватить силой власть. Хотя один из вождей радикал-националистов и с трибуны говорил: "Мы докажем всю тщетность парламентского пути... Если будем соблюдать закон о выборах, то окажемся в тупике..." Нежелание следовать закону, отказ от парламентского пути - это что, не декларация об очень конкретных намерениях в духе классического "мы пойдем другим путем"? Но в суде (а именно туда, если что, обратятся "обиженные") начнется казуистическое разбирательство с лингвистической экспертизой, заслушиванием истцов, которые под присягой заявят о своем законопослушании и благородных помыслах и в конце концов докажут неправомочность претензий к ним. Все это уже было, и не раз.

Хотя можно и в суд не ходить. Закон содержит замечательную лазейку: "В случае, если руководитель или член общественного объединения допускает публичные призывы или высказывания о возможности или желательности насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, насильственного захвата или удержания власти <...>, не заявив при этом, что он высказывает личное мнение, общественное объединение, в котором состоит это лицо, обязано незамедлительно публично заявить о своем несогласии с его высказываниями или действиями. В противном случае такое общественное объединение может быть запрещено по решению суда". До "противных случаев" дело едва ли дойдет. Любая организация во избежание санкций всегда отыщет способ отмежеваться от радикальных действий и высказываний своих вождей и активистов.

Список политических организаций, подлежащих закрытию за экстремистскую деятельность, видимо, будет прирастать. Как и собрание материалов, запрещенных к распространению. Но что означает официальный перечень книг и статей, пронизанных нетерпимостью и агрессией, для точно таких же произведений, не фигурирующих в нем? Автоматическую индульгенцию? Право на свободное хождение по принципу "что не запрещено, то разрешено"?

Дело, значит, не сводится к наращиванию запретительных мер. Законодательных препятствий распространению радикалистских деклараций пока хватает. Недостает одного - основанной на этих постулатах правоприменительной практики. Будь наказание за пропаганду экстремизма действительно неотвратимым, "черный список" Минюста был бы много длиннее.