Рынок взыскания просроченных долгов появился в
России в начале 2000-х годов, на волне бурного развития
потребительского кредитования. Сейчас коллекторы уже сформировали
«правила игры» и стали неотъемлемым звеном финансовой системы. О
проблемах и перспективах работы отрасли в интервью Bankir.Ru рассказал
президент Национальной ассоциации профессиональных коллекторских
агентств (НАПКА) Александр Морозов.
 - Чем вы можете объяснить причину возникновения просроченных
банковских долгов? Мы привыкли к тому, что неплательщики во всем винят
банки, которые завышают ставки по кредитам и не предоставляют клиенту
всей полноты картины. Только ли высокая ставка по кредиту всему виной,
или зачастую человек, беря деньги в долг, не понимает финансовой
нагрузки, с которой ему предстоит столкнуться?- Ставка по
кредиту, то есть стоимость финансовой нагрузки на заемщика, не имеет
прямого и решающего значения на поведение неплательщика. Да, несомненно,
чем ниже стоимость кредита, тем проще его возвращать. Но не забывайте и
о другом факторе: сейчас активно развивается рынок услуг
микрофинансовых организаций (МФО), где ставка по кредиту выше
банковской. Однако люди все равно обращаются в МФО. Берут там деньги в
долг и возвращают их. Значит, не высокая ставка – основная причина
неплатежей, так ведь? - Тогда в чем же заключается основная
причина невозврата кредитов российскими заемщиками? И как ситуация этого
периода отличается от той, которая наблюдалась на нашем рынке в кризис
2008–2009 годов, когда основной причиной невозвратов кредитов называлась
потеря работы или резкое снижение уровня доходов населения? -
Прошедший кризис акцентировал внимание на одной из основных причин
неплатежей – временной потере работы. Как бы банки ни старались
стандартизировать процедуры отсева потенциально ненадежных заемщиков,
всегда есть жизненные ситуации, мешающие аккуратно обслуживать займы.
Например, – продолжительная болезнь. Уходят в прошлое, но пока еще
встречаются случаи, когда люди взяли кредит в иностранной валюте, имея
доход в рублях, и за продолжительное время курс этой валюты значительно
изменился. Остальные причины остались прежними. Многие берут
кредиты, надеясь на «авось», то есть не рассчитывают соотношение
кредитной нагрузки и свои реальные возможности по погашению ссуды. Вообще-то
все заемщики делятся на четыре основные группы. Могут платить по
кредитам и платят по ним. Могут платить, но не делают этого. Не могут, и
все же как-то платят. И последняя группа – те, кто не могут и не
платят. С последними тремя нам и приходится работать. Больше всего
проблем с теми, кто не хочет платить. Они или не осознали
ответственность предпринятого ими шага, или, образно говоря, смотрят на
соседа, который говорит, что не платит по кредиту, и при этом чувствует
себя комфортно. Вот и думает такой человек – «дай, и я тоже попробую». Но
справедливости ради надо отметить, что большинство людей все же
понимают: деньги они берут чужие и на время, а возвращать должны свои и
навсегда. И это нормально. Так во всем цивилизованном мире. Главное –
понимать, что кредит – это не подарок, а финансовая услуга, у которой
есть своя цена. Также хочу отметить, что у людей, оказавшихся на
грани персонального банкротства, раньше цивилизованного выхода из этой
ситуации не было. Но скоро он появится. - Вы имеете в виду ожидаемое принятие закона «О банкротстве физических лиц»? -
Да. Наши законодатели пошли по пути создания механизма, действующего во
всем мире. И хотя после принятия закона «О банкротстве физических лиц»
заемщики, относящиеся к группе «не может и не хочет платить по кредиту»,
будут увеличиваться, но это явление не будет лавинообразным. Просто те,
кто сейчас не может платить, и с них нечего взять, сидят и выжидают –
что же будет дальше. А после принятия закона с ними можно будет
работать. Конечно, есть другая часть людей – например, юридические
фирмы, которые используют нынешнее «безвременье» для консультации таких
безнадежных заемщиков – они учат их как не платить по кредитам. Думаю,
что по мере роста финансовой грамотности населения и по мере адаптации
закона к жизни, которое произойдет после его принятия, такая отрасль
будет разрастаться – это мы видим на примере рынка в США. Я
считаю, что переговоры с банком – это единственный цивилизованный путь
решения ситуации с неплатежами, так как при кредите до 100 тыс. рублей
вряд ли есть смысл обращаться к дорогим адвокатам с просьбой помочь
снизить долг. - И все же, что изменилось после кризиса 2008
года во взаимоотношениях банков, коллекторов и заемщиков? Банки что-то
делают для того, чтобы объем невозвращенных денег снижался? -
Безусловно. Сегодня все чаще в банках можно встретить ответственный
подход к кредитованию клиентов. Я сам видел, как менеджеры по выдаче
кредитов просчитывали возможность заемщиков по возврату кредита, чтобы
помочь им не попасть в долговую яму. Они поясняли клиентам, что
кредитная нагрузка не должна превышать 30%, ну максимум – 40% от
совокупного дохода семьи. Хорошо, что появляется такая возможность
– вернуть кредит в течение какого-то периода, как и многие другие
товары – в магазин. Если человек взял заем необдуманно, в погоне за
чем-то красивым, но ненужным, такая опция позволит ему избежать
незапланированные траты. - Чем работа с вызревшей просрочкой
2008–2009 годов отличается от дня сегодняшнего? Какую просрочку банки
стараются отдать профессиональным взыскателям, а с какой справляются
сами? - Сначала у банков не было вообще никаких служб по
взысканию долгов с клиентов. Поэтому когда профессиональные взыскатели
пришли на этот рынок, нам пришлось работать с по-настоящему древними
долгами – просрочкой более двух лет. Это были «Авгиевы конюшни» нашего
кредитного рынка, и мы были их Гераклами. Постепенно уровень снизился до
2–3 месяцев. Такая просрочка чаще всего остается в работе у самого
кредитора. С маркетинговой точки зрения это правильно. Банк не хочет
терять такого клиента, мало ли что с ним случилось – уехал в
командировку, попал в больницу. Он еще может погасить долг. Есть ряд
банков, которые изначально отдавали работу с просрочкой по агентской
схеме внешним компаниям. Отмечу, что чем раньше, «свежее» стадия
взыскания, тем она более клиентоориентированная. В последние годы
сложилась практика переуступки долгов с использованием цессии – покупки
долга. В этом случае инвестор высвобождает баланс банка от просрочки.
Всплеск активности по продаже таких долгов происходит ближе к 4-му
кварталу каждого года, когда банкам надо подводить годовую отчетность.
По этой схеме продается задолженность сроком от одного года до двух лет. - Как защищен заемщик, пусть даже злостный неплательщик, от вмешательства в его жизнь коллекторов? -
Мы прекрасно понимаем, что частная жизнь должна быть защищена. Но
нельзя забывать и о необходимости соблюдения баланса: должник должен
понимать, что не вернуть кредит (а по сути – украсть деньги у банка),
ссылаясь на то, что коллектор мешает ему жить, не получится. Надо
понимать, что чем меньше исков у банков, тем больше вероятности снижения
(или хотя бы «заморозки») кредитных ставок. Одна из
самых частых жалоб на взыскателей со стороны граждан – «я не тот
человек, который вам нужен». Случается, что заемщик сменил номер
телефона или адрес. А мы, взыскивая задолженность, пытаемся выйти на
должника по тем данным, которые указаны в его анкетных данных,
оставленных им в момент обращения за кредитом. Если бы у взыскателей
была возможность уточнять эти данные, больше половины жалоб удалось бы
избежать – мы бы сразу звонили по наиболее актуальным номерам телефонов.
Но такой возможности в законе не предусмотрено, поэтому работаем с теми
данными, которые нам передают банки. - Как изменилась работа
коллекторов после решения суда о том, что банки не вправе отдавать долги
сторонним организациям? Что это решение изменило в поведении банков? -
Возникла пауза, связанная с осознанием ситуации. Конец лета и начало
осени дают нам рост числа цессионных сделок. А в 2012 году этого не
наблюдалось – банки выжидали, формировали свою позицию в отношение того,
что же им теперь делать с просрочкой. К концу года цессионные сделки
вернулись на рынок. Теперь коллекторы стали внимательно смотреть на
договоры клиентов и банков на предмет наличия в них согласия клиентов на
передачу их задолженности третьим лицам. И если в договорах этого
согласия нет, то и стоимость такого портфеля падает. Мы уверены, что
рынок цессии должен существовать, и хорошо, что госорганы нас
поддерживают. - Давняя мечта взыскателей – сотрудничать с
государством. Некоторые игроки рынка готовы взыскивать безнадежные
налоги и алименты, утверждают, что способны работать эффективнее
настоящих приставов. Каковы сейчас точки взаимодействия у коллекторов и
государства? - В обсуждении возможности работы коллекторов по
возврату долгов в госбюджет есть здравый смысл. Служба судебных
приставов очень загружена и объективно не успевает справляться с потоком
достаточно небольших по суммам, но стандартных по своей форме долгов. В
то же время мы, взыскатели, уже прошли весь путь общения с должником:
от телефонных переговоров до решения суда. И все, что нам надо – это
как-то призвать приставов изъять то, что нам (или банку, если мы его
агент) положено решением суда. А у приставов на это времени нет. Что
делать? Расширять институт судебных приставов за счет бюджетных денег
или привлекать коллекторов, пусть хотя бы на взыскание небольших сумм –
до 50 тыс. рублей? Разумно пойти по второму пути. Профессиональные
взыскатели могли бы стать институтом частных судебных приставов. Если
потребуется, мы готовы лицензирование для этого пройти. Заканчивая, хотел бы отметить, что НАПКА уже в одном шаге от регистрации добровольной СРО. Мы
постоянно совершенствуем стандарты своей работы и с банками, и с МФО.
Но остается очевидным, что на рынке назрела и даже перезрела
необходимость принятия закона об услуге профессионального взыскателя.
Коллекторские агентства уже стали серьезными игроками в финансовой
системе страны. Елена Гостева, Bankir.Ru
|
Главная 
