Именно в них заключается самая большая проблема отечественной промышленности

Российские предприятия нередко ругают за то, что они производят дорогую, не слишком качественную, а значит, неконкурентоспособную продукцию. А в условиях ВТО их положение на рынке, очевидно, будет только осложняться. О том, с какими системными проблемами сталкиваются производства, принадлежащие к самым разным отраслям, и главное – о том, как следует их решать, нашему корреспонденту рассказывает Дмитрий УДРАС, генеральный директор промышленного союза «Новое содружество» – холдинга, ключевыми активами которого являются компании «Ростсельмаш» и «Эмпилс» (Ростов-на-Дону).

– Дмитрий Александрович, какие, на ваш взгляд, проблемы ставят перед российским производством естественные монополисты?

– В России постоянно растут цены на энергоносители: на электроэнергию, на газ... Стоимость электричества у нас уже выше, чем, например, в США. В северных штатах и Канаде, на территории которых и находится так называемый промышленный пояс, один киловатт/час стоит 2,5 – 2,7 рубля (в переводе на наши деньги. – Ред.). В России же в среднем – 3,7 рубля, а в некоторых регионах – и вовсе 5 рублей. Это выше в том числе, чем в Западной Европе. И каждый год у нас тарифы стабильно растут: как минимум на 10 – 15%. В США рост этот происходит не каждый год, да и инфляция там значительно ниже – около 2%.

Продолжает расти в России и цена на газ. Правда, пока внутренние цены на голубое топливо ниже экспортных. Но не за горами решение, которое продавливает «Газпром», о переходе на «равную доходность» внутренних и экспортных поставок – он произойдет к 2016 году. Напомню, что и по правилам ВТО тарифы на экспортируемые энергоресурсы и те, что предназначены для внутренней продажи, должны сравняться. Не будем также забывать, что сегодня рост рублевых цен дает и долларовый рост. А поскольку мы конкурируем с иностранцами и наши издержки в долларах растут, нам, соответственно, тяжелее продавать продукцию на экспорт. Кроме того, у иностранных конкурентов в производственной сфере нет такой инфляции, как у нас...

– Наши промышленники постоянно сетуют на то, что им не хватает квалифицированных кадров, причем как рабочих, так и инженерных специальностей. Есть ли возможность быстро решить эти вопросы?

– За последние 15 лет престиж рабочих и технических специальностей действительно упал. Вузы стали выпускать меньше специалистов, а если и выпускают, то невысокой квалификации. Притом что производство в России по сравнению со временами СССР сократилось, бизнес вынужден конкурировать за технические кадры. К примеру, чтобы найти хорошего наладчика, надо буквально бегать по рынку, искать и, возможно, переманивать нужного специалиста. А когда предприятие обновляет фонды, закупает новые станки, то оказывается, что просто нет людей, которые способны работать на них. Так что если бы не было дефицита квалифицированной рабочей силы, то предприятия и перевооружались бы быстрее.

Ситуация, конечно, постепенно улучшается, но очень медленно. Все усугубляется тем, что у нас упал престиж не только рабочих профессий, но и преподавателей технических специальностей. Сейчас уже немногие хотят передавать свои профессиональные знания. И так мы теряем целые поколения специалистов. Бизнес, конечно, старается ситуацию изменить – в частности, молодых людей принимают на стажировку, внедряются и другие программы.

– Представители российских предприятий нередко жалуются на особенности нашей финансовой системы...

– Да, у нас очень высокие банковские ставки по кредитам по сравнению с нашими зарубежными конкурентами. Процентные ставки по кредитам в тех же США втрое ниже, чем у нас. Так, сегодня российский фермер получит в банке кредит на покупку новой техники под 15 – 16% годовых, а его американский коллега – под 5 – 6%.

Ну а при обновлении фондов промышленного предприятия, например, при закупке станков, оборудование окупаться будет долго – от 5 до 10 лет. Это также влияет на издержки производства. Вот и получается в результате, что наши соотечественники обновляют парк станков реже, предпочитая починить вышедший из строя механизм, а не покупать новую машину. Это значит, что и рынок промышленного оборудования у нас растет медленнее.

– Наверняка усложнили ситуацию и выросшие в этом году взносы в различные фонды для малых предпринимателей?

– Это даже не главное. Приведу любопытные подсчеты. С каждого рубля зарплаты 30 тыс. рублей (примерно 1 тыс. долларов) работодатель и работник платят 80% в виде налогов государству. Это страховые взносы, подоходный налог и НДС. То есть за каждый рубль зарплаты 80 копеек забирает государство. В США налоговая нагрузка на один доллар зарплаты значительно ниже – 25 – 30%.

К примеру, в машиностроении, где труд составляет значительную часть себестоимости готовой продукции (15 – 20%), налогообложение труда у нас вообще неконкурентно. Если взять зарплату 90 – 100 тыс. рублей (3 тыс. долларов), то налоговая нагрузка составит у нас около 70%. В США на эквивалентную зарплату налоговые сборы – около 35%.

Лично я не против, чтобы сделать подоходный налог прогрессивным, то есть зависящим от уровня зарплаты. Но тогда одновременно с этим надо обязательно изменять и страховые взносы, а также снизить другие налоги. У нас же давно подоходный налог стал налогом на организацию, а не на человека. То есть работники приходят на предприятие и спрашивают, сколько они будут получать на руки. При этом они не знают, сколько налогов платит за них работодатель.

Необходимо уменьшить совокупную налоговую нагрузку на низкие зарплаты и увеличить ее на высокие зарплаты. Это будет и справедливо, и выгодно бизнесу. А сейчас государство идет по другому пути – понимая, что проще собрать налоги с низких зарплат. Ведь предприятие не может «спрятать» зарплату 5 тыс. человек, а вот скрыть заработки сотни менеджеров уже гораздо проще.

– А что должно сделать сейчас государство, чтобы помочь промышленникам?

– Необходимо стимулировать инвестиции в основные фонды предприятий. То есть если промышленник тратит один рубль на покупку оборудования, то можно, условно говоря, на один рубль уменьшить налогооблагаемую прибыль. Учитывая высокие текущие доходы государства, разумно было бы дать льготу, например, таким отраслям, как машиностроение и сельское хозяйство. Госбюджет от этого не пострадает, а развитие данных отраслей будет гарантировано.

Также нужна льгота на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР). То есть, вложив рубль в НИОКР, инвестор должен иметь возможность списать больше затрат, снизить налогооблагаемую прибыль. Следовательно, если компания занимается наукой, она должна платить меньше налогов. Это будет стимулировать развитие науки, повысит квалификацию кадров, а в глобальном масштабе – будет способствовать развитию страны. А для некоторых отраслей разумно вообще убрать налог на прибыль. Например – для того же сельского хозяйства. Смешно сказать, но сейчас мы обрабатываем земли меньше, чем возделывали в России в 1913 году, то есть сто лет назад.

– Кстати, о сельском хозяйстве, как вы относитесь к возможному введению утилизационного сбора на сельхозтехнику по аналогии со сбором на импортные автомобили?

– В автопроме она была внедрена как стимул для российских производителей, но, насколько я вижу, они в результате не очень довольны. И напомню, что еще в 2011 году Минпромторг выступил с инициативой ввести утилизационную премию на сельхозтехнику. Предполагалось, что фермер мог сдать, к примеру, свой старый комбайн и получить за это от государства денежное вознаграждение.

Это должна была быть довольно приличная сумма – до 500 тыс. рублей, которую можно было бы направить на покупку новой техники. Эту идею активно обсуждали, но после выборов о ней забыли. Более 3,5 млрд рублей, выделенных на реализацию программы, были перераспределены на другие нужды. И вроде отечественные производители от этого налога освобождаются – если они обязуются утилизировать свои старые комбайны и тракторы самостоятельно. Но мне кажется, что со временем платить его заставят всех – и нас в том числе... В общем, к этой идее мы относимся настороженно.