12:08

Почему российский бизнес бежит в Астану

Еще недавно Казахстан был настоящим экономическим «тигром»: темпы роста ВВП были одними из самых высоких среди стран СНГ (около 10% в 2000—2006 годах) и превышали средние по региону (в среднем 7,3% за 2000—2008 годы). В кризис пришлось тяжелее, но Астана довольно быстро восстановилась.

«Китайские» темпы роста объяснялись не только эффектом низкой базы (спад 1990-х имел место не только в России), не только активным освоением нефтегазовых прикаспийских месторождений, но и внятной экономической политикой. Автократия плюс технократия иногда дает неплохие результаты.

Рост цен на нефть добавил экономическому рывку газу. Бурное развитие экспортно ориентированных отраслей стало распространяться и на отрасли, ориентированные на внутренний спрос. Расцвели розничная торговля и строительство (его доля в ВВП выросла с 5,5% в 2000 году до 9,8% в 2006-м). Помогло и решение о переносе столицы из Алма-Аты в Астану, а также масштабное строительство нефтепроводов.

Небывалый подъем в эти годы продемонстрировал и банковский сектор. Финансисты обслуживали развитие строительства, ипотеку и потребительский бум. Доля банковских услуг в ВВП выросла с 3,4% в 2000 году до 5,9% в 2007-м, а отношение активов банков к ВВП за этот же период дошло с 10% до 50%.

Внезапная остановка

Симптомы перегрева экономики (всплеск инфляции, взлет цен на недвижимость, кредитный бум) были очевидны уже в 2007-м. Кризис в Казахстан пришел на год раньше, чем в Россию. Увлекшиеся ипотекой банки активно кредитовались за рубежом, а качество активов было сомнительным. В основном это были ипотечные кредиты, выданные в условиях перегретого рынка недвижимости.

К концу 2007 года внешняя задолженность банков составила 46% ВВП против 6% в 2000-м (в России на пике бума, в третьем квартале 2008 года, этот показатель был на уровне 11,2%).

Однако как только в США летом 2007-го начался ипотечный кризис, у казахстанских банков появились проблемы с привлечением средств с международного рынка для рефинансирования обязательств. Классический sudden stop — внезапная остановка. Это повлекло за собой обычные симптомы финансового кризиса — кредитное сжатие, резкое снижение темпов роста ВВП и мощную спекулятивную атаку на национальную валюту. Нацбанку Казахстана пришлось поддерживать курс тенге за счет продажи резервов. На конец июня 2007 года у ЦБ Казахстана было $23,4 млрд, на конец октября — $17,4 млрд. Однако спекулянты были посрамлены, а курс тенге быстро вернулся к привычному уровню. Заметим, что тогда казахстанцам повезло с ценами на нефть. Если бы ситуация с углеводородами была иной, они могли бы и не отбиться.

Что и случилось, когда осенью 2008-го рухнули цены на нефть. В феврале 2009 года Нацбанк Казахстана объявил об отказе от прежнего валютного коридора — около 120 тенге за доллар, девальвировав тенге до уровня 150.

Параллельно пришлось разбираться с банками. Коллапс на рынке недвижимости и кратное падение цен на нефть привели к обесценению активов банковской системы, капитал банков стал отрицательным, а сами банки — де-факто банкротами.

Однако Казахстан решил не вешать банковские долги на население, как это было сделано, например, в Ирландии. Крупнейшие банки национализировали, частично (у Народного банка Казахстана государство забрало 21% акций, у Казкоммерцбанка — 21,2%) или практически полностью (БТА-банк — 81,5% и Альянс-банк — 67%). По итогам реструктуризации часть банковских акций перешла в собственность суверенного фонда «Самрук-Казына».

Зарубежным кредиторам предложили несколько вариантов «стрижки»: различные комбинации выкупа долга с дисконтом, отсрочек выплат со снижением ставок, а также конвертацию в акции. К концу 2010 года в результате долгого процесса реструктуризации долгов БТА-банка, Альянс-банка и Темирбанка списания составили около $17 млрд (13% ВВП), а оставшаяся часть долга переведена либо в акции, либо в облигации.

Новый рост

Жесткая реструктуризация банков вначале была воспринята негативно. Западные кредиторы привыкли, что крупные банки спасают за счет налогоплательщиков, а не держателей банковских облигаций. Однако чуть позже даже они (с небольшими оговорками) согласились, что с ними поступили справедливо.

В целом быстрое очищение от плохих долгов помогло. В 2009 году, когда российский ВВП обвалился на 7,8%, в Казахстане был пусть небольшой, но рост — на 1,2%. И это на фоне полностью разрушенного банковского сектора. Смягчить удар кризиса Казахстану помогли значительные золотовалютные резервы, которые Астана скопила за период с 2000 года. Деньги от экспорта энергоносителей аккумулировались в Национальном фонде под управлением Нацбанка. К концу 2008-го размер фонда достиг $28 млрд (20,6% ВВП).

Во время кризиса Казахстан использовал накопленные в Национальном фонде средства для реализации антикризисного пакета мер («5 больших дел»). На стабилизацию финансового сектора было направлено $4 млрд, на поддержку рынка недвижимости — $3 млрд, на помощь малому и среднему бизнесу — $1 млрд, на развитие агропромышленного комплекса — $1 млрд, на инновационные, индустриальные и инфраструктурные проекты — $1 млрд. Всего — около $10 млрд, или 7,2% ВВП.

В 2010—2011 годах темпы роста ВВП превышали 7%, хотя в 2012-м упали до 5,5%. Это примерно в полтора раза выше, чем в России. Соседи успешнее нас справляются с инфляцией: в 2012 году — всего 6% (в РФ — 6,6% по итогам года и почти 7,5% сейчас). Тенге вновь стабилен. Госфинансы тоже в порядке: в отличие от России дефицит ненефтегазового бюджета сокращается.

Впрочем, есть и нерешенные проблемы. Как отмечают в ЕБРР, ряд показателей банковского сектора остаются слабыми. Доля плохих кредитов все еще очень велика — более 30% общего объема кредитов,— а резервы на их покрытие недостаточны. Третий по величине банк страны — БТА-банк готовится провести вторую реструктуризацию задолженности спустя два года после первой. Вместе с тем еще в апреле 2012 года рейтинговое агентство Fitch повысило оценки двух крупнейших банков — Народного банка Казахстана и Казкоммерцбанка — и подтвердило рейтинги четырех других крупных банков. В целом Fitch охарактеризовало банковский сектор страны как слабый, но стабильный. Кроме того, по оценке экономистов ЕБРР, Казахстан несколько более уязвим перед лицом процессов, протекающих в еврозоне, чем Россия. С учетом состояния дел в еврозоне — не лучшая зависимость. Однако пока Казахстан растет.

Посткризисный ренессанс лишь отчасти объясняется восстановлением высоких цен на углеводороды. Нефтяные доходы в Казахстане несколько больше, чем у нас: около $3,5 тыс. на душу населения, по данным на 2010-й, против чуть более $2 тыс. в России. Но это не единственный драйвер роста. Есть успехи и в улучшении инвестиционного климата. В 2013 году в рейтинге Doing Business Казахстан поднялся с 56-го места на 49-е из 185. Всемирный банк считает, что «стране удалось добиться заметных сдвигов в области защиты прав инвесторов в результате укрепления механизмов регулирования сделок между заинтересованными сторонами». Россия в рейтинге Doing Business находится на 112-м месте. Сокращается и разрыв в ВВП на душу населения. Сейчас этот показатель в Казахстане ниже российского всего на 12%. В 2007-м разрыв был больше — почти треть. Если такая динамика продолжится и в будущем, не исключено, что Казахстан сравняется с Россией по этому показателю уже к 2020 году. А то и раньше.

Александр ЗОТИН