Перед смертью бывший министр обороны рассказал много интересного
 Силовое прикрытие Борису Ельцину в наиболее опасные моменты его политической карьеры обеспечивал Павел Грачев,
недавно скончавшийся от острого менингоэнцефалита на 65-м году жизни.
Многие удивлялись, почему, длительное время находясь в отставке, он не
пишет никаких мемуаров о себе и своем патроне, как, например, это сделал
начальник ельцинской охраны Александр Коржаков.
Любопытно, конечно, было бы почитать такую книжку, но теперь она уже
никогда не появится. Зато Грачев успел поделиться своими воспоминаниями с
коллегами по тогдашнему правительству Альфредом Кохом и Петром Авеном
для их книги «Революция Гайдара». Сегодня журнал Forbes привел выдержки
из этого интервью, подчеркивая, что Грачев никогда раньше не был столь
откровенным. Из него с предельной ясностью видна роль Грачева в ключевые
моменты новейшей российской истории.
Грачев был не только опытным воякой, проведшим более пяти лет в
Афганистане, но и обладал острым политическим чутьем, позволившим ему
вовремя сделать ставку на будущего политического лидера и тем самым
обеспечить развитие своей военной карьеры до ее высшей точки – поста
министра обороны.
Его рывок к вершине властного Эвереста начался в 1991 году, когда он
был командующим Воздушно-десантными войсками СССР и принимал в Тульской
воздушно-десантной дивизии Бориса Ельцина. Опальный деятель к тому
времени вышел из КПСС, министр обороны Дмитрий Язов и его зам Владислав
Ачалов запретили Грачеву устраивать для Ельцина теплый прием, но тот их
ослушался. В итоге после обеда со спиртным Грачев с «приятным, умным,
самостоятельным» Ельциным расстались друзьями.
Дружба вскоре перешла в «братство», причем довольно экзотическим
способом, который позволяет предположить, что Ельцин в детстве увлекался
книжками про американских индейцев, и некоторые моменты из их жизни
навсегда запали ему глубоко в душу. Уже после событий августа 1991 года
Ельцин, Грачев и еще несколько соратников пошли в лес, разложили
выпить-закусить на валявшейся там покрышке от трактора «Беларусь» и по
инициативе Ельцина поклялись друг другу в верности. «Борис Николаевич
сам предложил: «Давайте брататься. Я вас в жизни никого не кину, и
давайте клясться на крови». Взяли нож, порезали друг другу руки, лизали
кровь... Сели и на крови поклялись по его инициативе. А он нас потом
всех кинул. Неожиданно».
Ну что ж, как поется в известной песне, «настоящему индейцу завсегда везде ништяк». Что с побратимами, что без них.
Дружбы с Грачевым из-за его должности добивался не только Ельцин, но и
законные власти страны, однако он их проигнорировал. А дело было так.
Летом 1991 года глава Минобороны Язов передал Грачеву приглашение
явиться на Лубянку для знакомства с Владимиром Крючковым, возглавлявшим
КГБ. Тот рассказал Грачеву о «непонятной обстановке» в стране, о
«некстати заболевшем» Михаиле Горбачеве, о начинающемся «брожении в
народе». Намекнул, что возможна ситуация, когда потребуется поддержка
армии. Затем велел Грачеву и еще некоторым отправиться на подмосковную
дачу и составить возможный план по переходу власти от Горбачева к
Политбюро. Те, впрочем, оказались никудышными стратегами: за трое суток
так ничего и не придумали. «Единственно, я настоял, что роль ВДВ должна
была заключаться в том, чтобы при возможности войти в Москву и взять под
охрану основные здания, чтобы не разбили, как в 1917 году», –
вспоминает Грачев.
16 августа 1991 года замминистра обороны Ачалов приказал Грачеву
подготовить две дивизии для ввода в Москву. Вскоре последовал и приказ о
вводе. По телевизору в это время шло «Лебединое озеро». Намеченные
объекты были быстро взяты под охрану. Об этом тут же прознал «побратим»
Ельцин и позвонил Грачеву. «Он боялся, что будет дана команда его
захватить. Персонально его», – цитирует Грачева Forbes.
Тоже острое чутье было у «старшого». Грачев заверил Ельцина, что
штурмовать его батальон у Белого дома не будет. И сдержал слово: когда
от Ачалова поступил устный приказ захватить Ельцина, Грачев
воспротивился, требуя письменного приказа. Тактика оказалась верной:
приказ не поступил. Непонятно, кстати, почему: ведь это была бы всего
лишь бумага об аресте, ничего особенного.
Грачев говорит, что он тогда принял решение «кровь не проливать и
ничего не штурмовать, каков бы ни был приказ». То есть если бы на пути
Грачева, идущего с приказом в руках арестовывать Ельцина, возник хотя бы
один охранник, готовый защищать того с оружием, Грачев просто
развернулся бы и пошел прочь, чтобы «не проливать кровь».
Тем временем из Минобороны продолжали звонить, настаивая на захвате
Ельцина. Грачев опять тянул время. А когда почувствовал, что обстановка
изменилась, стал сам названивать Язову и Ачалову, но в обоих случаях
получил странный ответ, что начальники просят не беспокоить. «Мы с
облегчением вздохнули: не пройдет, сдрейфили они», – подытожил Грачев.
Следовательно, в какой-то момент сдрейфил и он сам. Если бы начальники
проявили бóльшую настойчивость, он, возможно, подчинился бы и все-таки
арестовал Ельцина, чем изменил бы историю России. Впрочем, его личная
история от этого не пострадала, а только выиграла.
Но вот настал ключевой момент, когда Грачеву пришлось отказаться от
своего принципа «кровь не проливать», и пролил он ее довольно много.
Чужими руками, разумеется. Случилось это в 1993 году, когда он уже был
министром обороны. 3 октября в три часа ночи к нему в министерство
явились «чуть-чуть поддатые и возбужденные» Ельцин, шеф его охраны
Коржаков и еще несколько человек. Президент сказал, что в условиях,
когда его противники захватывают мэрию и Останкино, надо взять «этих
ребят в Белом доме».
Грачев по привычке потребовал письменного приказа, но номер не
прошел. У него тут же вышла словесная стычка с Коржаковым, обвинившим
военных в трусости. Ельцин рассвирепел и пообещал издать указ, но в
итоге так и не издал. Что называется, пил, но ум не пропивал. Если бы
такой указ появился, не видать бы ему теперь собственного памятника в
Екатеринбурге. «Он мне потом, немножко протрезвев, часов в пять утра
позвонил и говорит: «Понимаешь, Павел Сергеевич... Ты видишь, обстановка
какая...» Бе... ме... В том духе, что вроде надо устный выполнять. Ну, я
говорю: «Борис Николаевич, конечно, выполню. Что надо сделать-то?» –
«Захватить всех этих ребят».
Будем называть вещи своими именами. Захватить вооруженных означает
перебить их столько, чтобы остальные дрогнули и сдались. Что Грачев и
выполнил. Правда, он предупредил, что будут потери, но Ельцину это
оказалось без разницы. Грачев предложил пострелять по Белому дому
болванками. «Я выведу танк на прямую наводку и инертными п**дану
несколько раз. Они сами разбегутся кто куда», – обрисовал он в деталях
будущую операцию. Так и сделали, но в итоге болванки необъяснимым
образом оказались боевыми снарядами. Зловредные танкисты, наверное,
подложили.
Грачев вспоминает об этом эпизоде, произошедшем 4 октября, с цинизмом
и лихостью бывалого вояки. «Ну, я вывожу танк на этот мост каменный
около «Украины», сам подхожу к танку... пули так цокают: цок, цок, цок,
цок. «На излете, – думаю, – не достанут».
Первую «болванку» послали в кабинет Хасбулатова – председателя
Верховного совета. Вторую – вице-президенту Руцкому. Тот, в свою
очередь, в интервью, опубликованном на сайте Freelance Bureau,
вспоминает об этом так: «Первый снаряд попал в зал заседаний, второй – в
кабинет Хасбулатова, третий – в мой. Причем били фугасными снарядами, а
не болванками, как утверждают сегодня. От болванок здание гореть не
будет. Я сидел у себя в кабинете, когда снаряд прошил окно и взорвался в
правом углу. К счастью, стол у меня стоял в левом. Выскочил оттуда
очумевший. Что меня спасло – не знаю».
Увидев, что все идет по плану, Грачев приказал: «Беглыми еще, огонь!»
«Дюм, дюм, дюм. Смотрю, все загорелось. Красиво. Все сразу снайперы с
крыш мгновенно разбежались, как рукой смахнули. Ну и когда снайперов
смахнули, танки стрельбы свои закончили, я дал команду 119-му полку
штурмовать. Они открыли двери, там постреляли. Ну, конечно, девять
убитых у меня было, внутри-то стрельба была, но этих положили много...
Никто их не считал просто. Много».
Позже нам рассказали, что «этих» убили 150 человек и 400 ранили. А теперь оказывается, что никто их не считал (впрочем, многие утверждали
об этом и до откровений Грачева). С потолка взята цифра. Наверное, их
действительно было много: говорят, трупы вывозили ночью баржами. Горящий
Белый дом представлялся Грачеву красивым, хотя у любого нормального
человека эта картинка на телеэкране в прямом эфире вызывала только ужас.
Разность восприятия, наверное.
И еще одна цитата, которую чувство брезгливости даже комментировать
не позволяет. «А Белый дом потихонечку начал гореть, гореть, гореть, –
вспоминал Грачев. – Пашка Бородин (Павел Бородин, возглавивший позднее
Управление делами президента РФ. – Прим. KM.RU) мне потом говорит:
«Павел Сергеевич, какой ты молодец». – «А чего?» – «Столько денег туда
нам дали, я ремонт сделаю». Я говорю: «Паш, а сколько сп**дил?» –
«Не-не-не, ни копейки».
А вот в первую чеченскую кампанию с Грачевым произошла волшебная
метаморфоза: он сделался «голубем мира» и, по его словам, был
единственным противником боевых действий и сторонником переговоров с
Дудаевым, хотя все окружение Ельцина манкировало последнего и бряцало
оружием.
Грачев утверждает, что Дудаев начал говорить о независимости не
потому, что хотел отделиться от России: «Его, как горного человека,
просто задело то, что с ним, всенародно избранным, не считаются, не
приглашают в Кремль и говорят, что ты – отброс общества на 100%... Я
говорю: «Надо с ним разговаривать». Все – в штыки: нечего Борису
Николаевичу принимать Дудаева!»
Грачев описал свой визит к Дудаеву в 1992 году, где среди прочих
участников был и Шамиль Басаев. «Я говорю: «Джохар, вы что там х***ей
занимаетесь?» Он говорит: «Никто со мной не хочет разговаривать. Руцкой
меня вообще на х** послал по телефону. Если я никак не прореагирую, мои
ребята меня не поймут, и народ не поймет».
Москва посчитала мирное решение унизительным, вспоминал Грачев. На
совещании у Ельцина в ответ на сопротивление со стороны Грачева Виктор
Черномырдин предложил Ельцину сместить того с поста министра обороны. Но
президент лишь приказал «в десятидневный срок подготовиться к ведению
боевых действий». Грачев опять стал возражать: мол, зима на носу,
условия крайне неблагоприятные. Предложил готовиться к весенней
кампании, а до того вести переговоры. «Я хотел оттянуть время: может,
успеем договориться. Ни х*я! Я говорю: «Виктор Степанович, вы будете
лично отвечать за это дело».
С этими речами как-то не вяжется воинственное заявление Грачева того
времени, что взять контроль над Грозным можно за два часа, причем силами
одного парашютно-десантного полка. Как известно, ничего из этого не
получилось. По данным Генштаба, при штурме Грозного в начале 1995 года
погибли 1426 российских солдат и 4630 были ранены. Всего за время
конфликта 1994-1996 гг. в Чечне погибли, по разным данным, от 4000 до
6000 российских военнослужащих.
Не верит в миротворчество Грачева и нынешний глава Чечни Рамзан
Кадыров. «Я был тогда подростком, – вспоминает он. – Мне казалось, что
российские генералы Дудаев и Грачев найдут общий язык, но они нашли не
тот язык... Я опять повторяюсь: Запад поставил задачу, а тогдашнее
руководство России сознательно или неосознанно пошло на поводу и
позволило придать локальному конфликту характер национальной трагедии.
Да, это была трагедия общенационального масштаба для всей России», –
сказал он по случаю 15-й годовщины начала войны.
Напомним, что в 1994-1995 годах Грачев находился в Моздоке и лично
руководил боевыми действиями. Слушал, наверное, как пули – «цок, цок,
цок» и снаряды – «дюм, дюм, дюм»… Источник
|
Главная 
