Здесь будут размещаться Бонусы рублевые, долларовые и др. Перемещен раздел для более легкого размещения бонусов и возможности писать посетителям отзывы
Вселитися Хриcту верою в сердца ваша, в любви вкоренени и основани. (Еф. 3: 17)
Какова тьма, и как всюду потребна вера! Единственно она крепка. Святитель Иоанн Златоуст
Через святого Иоанна Богослова, апостола и тайновидца, небо заговорило с землею доселе невиданным образом, ибо он стал и остался в веках величайшим благовестником тайн Триединого Бога. Единственный среди людей, подобно легкокрылому орлу, он воспарил к недостижимым высотам богословия и гласом своим громоподобно объявил свету тайны неба и земли, тайны, о коих и архангелы не разумели. Потому Божественный Учитель и назвал егоВоанергес, то есть «сын громов»(см.: Мк. 3: 17), что нигде так не слышны громы небесных тайн, как в его богодухновенных текстах.
Главная его благая весть: «Слово плоть бысть» и тем «вселися в ны… исполнь благодати и истины» (Ин. 1: 14). Воплощением своим Слово и Сын Божий принес Собою на землю все божественные тайны и добродетели: веру, надежду, любовь, смирение, кротость… Ибо когда Бог из любви к людям дал и «Сына Своего eдинороднаго» (Ин. 3: 16), «како убо не и с Ним вся нам дарствует» (Рим. 8: 32)? – справедливо вопрошает апостол Павел. Сын Божий принимает образ раба и уничижает Себя до смерти крестной, дабы людям даровать «живот вечный, да знают Тебе Единаго Истиннаго Бога, и eгоже послал eси Иисус Хриcта» (Ин. 17: 3). Ибо люди до воплощения Бога Слова жили во тьме лжи и неистины, добровольно грехом «премениша истину Божию во лжу» и потому «почтоша и послужиша твари паче Творца» (Рим. 1: 25).
Сии люди, что «осуетишася помышлeнии своими» (Рим. 1: 21), следовательно, нуждались в преподании им вечных божественных истин. Как и коим образом? Человеческий разум утратил всякое доверие и оказался неспособным осознать и воспринять вечные истины. Потому Господь создает и дарует людям новый орган, более подходящий для приятия и усвоения Его божественной науки – святую веру. «Для тайн духа, – говорит преподобный Исаак Сирин, – которые выше сознания и которых не могут ощутить ни телесные органы чувств, ни разумные силы ума, Бог дал нам веру, с чьей помощью осознаем лишь, что эти тайны существуют… Вера служит вратами тайны, и когда человек входит вратами веры, Бог вводит его в духовные тайны и открывает ему в разуме море веры». Поэтому Господь в прощальной беседе с учениками накануне Своих спасительных страданий, прежде всего, подчеркивает необходимость и значение веры, говоря: «Веруйте в Бога, и в Мя веруйте» (Ин. 14: 1).
В этой беседе, одном из прекраснейших и глубочайших мест Нового Завета, Господь открывает превосходящие разум тайны о самых прикровенных вопросах неба и земли, Бога и человека, рая и ада. А как начало всему тому, как фундамент, на котором все эти тайны основаны и обоснованы, ставит веру, веру правую и истинную, веру, что мертвых воскрешает и горы передвигает. На той и таковой вере Господь обосновывает и утверждает взаимную любовь Своих учеников (последователей): «о сем разумеют вси, яко Мои ученицы eсте» (Ин. 13: 35), равно и их единение: «да вси eдино суть» (Ин. 17: 21), – подобно единству Сына и Отца. Вера же эта, очевидно, не вера в «нечто абстрактное и туманное», как в различных языческих религиях, но в конкретного воплощенного Бога – Господа Иисуса Христа, в Отца Его Небесного и в Духа Святаго. Таковую веру Он предлагает всем людям и ожидает ее от всех тех, кто хочет Ему веровать ради жизни вечной.
Еще в начале Своего общественного служения Господь явным образом воздвигает Свое знамя правой веры и правильной жизни, призывая людей: «Покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк. 1: 15). Необходимость этой веры Он многократно подчеркивает на протяжении Своей трехлетней деятельности среди людей, особенно при исцелении приходящих к Нему больных, вопрошая: «Веруета ли, яко могу сие сотворити?» (Мф. 9: 28) и отпуская их исцеленными со словами: «Иди: вера твоя спасе тя» (Мк. 10: 52).
История Церкви – борьба за хранение веры истинной
Вера же эта, столь необходимая последователям Христовым, без которой «невозможно угодити Богу» (Евр. 11: 6), есть вера в Богочеловека Христа, а с Ним и через Него – вера во все то, что нам Он открыл и объявил Своим пришествием на землю, вера в Его Евангелие. Это вера в абсолютную и всеобъемлющую истину, олицетворенную и воплощенную в Господе Иисусе Христе, ибо Он Единственный мог и смел сказать о Себе: «Аз eсмь Истина» (Ин. 14: 6). До воплощения Абсолютной Истины человек находился во власти «отца лжи» (см.: Ин. 8: 44), а отселе Господь дает Своим последователям завет и обещание: «Разумеете истину, и истина свободит вы» (Ин. 8: 32). Здесь слово «истина», несомненно, означает богооткровенную истину веры, ее всеохватность и полноту, переданную на хранение и проповедание в завещание Церкви Христовой, которая оттого была и остается «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3: 15).
Сознавая значение и нужность доверенного ей сокровища, святая Церковь Православная всегда боролась и борется за сохранение неизменной и неповрежденной полноты Божественной истины. Потому Православная Церковь Христова все в целом Божием откровении, в целокупном христианстве приводит к вечно живой и животворной личности Богочеловека. Отсюда-то вся ее борьба в продолжение веков. От святых апостолов, через мучеников, Соборы и святых отцов, по сей день и до Страшного суда – ее история не что иное, как борьба за сохранение полной, неповрежденной богооткровенной истины, борьба за Личность Богочеловека Христа как свою наивысшую ценность. Ибо все, кто на протяжении истории Церкви повреждали или отрицали какую бы то ни было богооткровенную истину христианской веры, согрешали против Господа Иисуса Христа, повреждали и обезображивали Его божественный лик, не принимая Его таковым, каковым Он сохранен во единой, правой, вселенской и апостольской Церкви. И хотя все православные Вселенские Соборы занимались вопросами отдельных догматов, конкретно поставленных под угрозу со стороны лжеучителей, Церковь все же всем этим защищала полноту истины.
Ибо повреждением одного церковного догмата нарушается целостность истины, обезображивается лик Христов. Отсюда все ереси, против которых боролась Церковь в прошлом, особенно на Вселенских Соборах, прямо или косвенно – христологической природы. Начиная с савеллианства, уничтожавшего ипостасное различие лиц Святой Троицы, и далее через Ария, Македония, Нестория и других, вплоть до иконоборчества и после, все это христологические ереси, потому что повреждали тем или иным образом полноту истины откровения, то есть прекрасный лик Богочеловека Христа.
Таким образом, Церковь как тело Христово и есть «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3: 15) и на протяжении столетий боролась и борется за единство веры, единство истины. А та вера, которую Церковь в веках так решительно защищала и орошала кровью многих своих святых страдальцев за веру, и есть фундамент и основание Церкви, на чем она и почивает. Вера в Господа Иисуса Христа как Сына Бога Живаго, или, лучше сказать, сама та истина, что «Хриcтос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16: 16), и есть «камень краеуголен» (1 Пет. 2: 6), на котором Церковь создана, «и врата адова не одолеют eй» (Мф. 16: 18), воистину «основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, eже eсть Иисус Хриcтос» (1 Кор. 3: 11), как говорит апостол Павел.
Тайна Церкви
Тайна Церкви как Богочеловеческого тела Христова, несомненно, есть тайна тайн, или всетайна Божия, коль скоро в ней содержатся все остальные тайны богооткровенной веры, все Божие домостроительство спасения человека и мира от предвечных времен.
Церковь является последней целью или намерением воли Божией, ради чего и мир сотворен, и ради чего и Бог сделался Человеком. Воистину Господь наш Иисус Христос воплотился, дабы основать Церковь Свою «в смотрение исполнения времен, возглавити всячeская о Хриcте, яже на небесех и яже на земли в Нем» (Еф. 1: 10).
Учение о Церкви от начала до конца божественного происхождения, объявлено Иисусом Христом Церкви через Его святых апостолов. До воплощения Спасителя это было «смотрение тайны сокровенныя от веков в Бозе» (Еф. 3: 9), которой мы никогда бы не познали, если б нам Сам Бог через воплощение Сына Своего не показал ее «по благоволению Своему» (Еф. 1: 9).
Согласно учению величайшего экклесиолога всех времен апостола Павла, принявшего свое благовествование непосредственно от воскресшего Иисуса Христа, Церковь «eсть тело Его» (Еф. 1: 23). Это определение Церкви, без сомнения, наиболее возвышенное, наиболее соответствующее сущности выражение как ее природы, так и ее назначения, ибо, по словам известного православного богослова протоиерея Георгия Флоровского, указывает на Богочеловеческую природу Церкви.
К устроению Церкви, то есть осуществлению замысла Божия о Церкви «прежде сложения мира» (Еф. 1: 4) как о домостроительстве человеческого спасения, Господь приступил Своим Воскресением, воплощение завершил Своим Вознесением или схождением Святого Духа на апостолов, что и считается рождением Церкви. Другими словами, Христос Своим Богочеловеческим подвигом искупления рода человеческого создал Церковь Свою и призвал в нее всех людей на вся времена и от всех народов. До Него, хотя все люди и произошли от одного человека, род людской не составлял единого целого, но был поделен: «языцы во плоти, глаголемии необрезание» различались «от рекомаго обрезания во плоти» (Еф.2:11), как говорит святой апостол Павел, то есть делились на язычников и иудеев. И поскольку у иудеев были закон и обетование, постольку язычники были «чужди от завет обетования» (Еф. 2: 12), ибо, хотя и поклонялись идолам, все же, согласно святому Златоусту, были безбожники, ведь идолы ничего не значат. Но и те и другие были «eстеством чада гнева» (Еф. 2: 3) и «мертвы прегрешеньми» (Еф. 2: 5), «вси бо согрешиша, и лишени суть славы Божия» (Рим. 3: 23). Однако дело искупления, явившееся основанием и утверждением Церкви, иудеев и язычников собрав во «eдино стадо» (Ин. 10: 16), «сооживи Хриcтом и с Ним воскреси и спосади на небеcных во Хриcте Иисусе» (Еф. 2: 5–6).
Церковь, тело Христово, состоит из многих членов, объединенных и сплоченных, прежде всего и превыше всего единой и единственной верою в Господа Иисуса Христа как Главу Церкви, то есть верою в полную, неповрежденную богооткровенную истину. Ибо все члены Церкви, где и когда бы они ни жили, невзирая на то, что как личности всегда целостны, свободны и неприкосновенны, исповедуя единую веру, составляют одно тело Церкви. Они соединены этой самой верой с Господом Иисусом и между собою и как таковые пользуются всеми благодатными силами Духа Святого, лишь в Церкви преподаваемыми в священных таинствах и святых добродетелях. Сия вера в Иисуса Христа, которая проявляется в хранении Его заповедей, теснейшим образом связывает с Ним как целую Церковь в качестве тела Христова, так и каждого отдельного члена Церкви, ведь Сам Господь изрек: «Имеяй заповеди моя и соблюдаяй их, той eсть любяй Мя» (Ин. 14: 21). «Он нам показывает единство с Ним, – говорит святой Златоуст, – путем многих сравнений. Смотри: Он – Глава, а мы – тело. Между головой и телом может ли быть какое расстояние? Он – основание, мы – здание; Он – лоза, мы – ветви; Он – Жених, мы – невеста; Он – Пастырь, мы – овцы; Он – путь, мы – путники; мы – обитель, Он – обитатель; Он – жизнь, а мы – живущие; Он – воскресение, мы же воскресающие; Он – свет, мы просвещаемые. Все сие означает единство и не позволяет быть никакому разделению, ни малейшему».
Средоточием единства Церкви, таким образом, является только Христос как единственный Глава Церкви, потому что Бог Отец «одного Главу поставил над всеми – Христа по телу – и ангелам и людям». А сила, осуществляющая это единство, исходит лишь из одухотворяющего Церковь Святого Духа и утверждается, с одной стороны, на общей догматической вере членов Церкви, а с другой – на взаимной любви и общении их, особенно в богослужении и, прежде всего, в божественных таинствах причастия и крещения. Это единство начинается как раз с первого церковного таинства – святого крещения (неминуемо предполагающего одну и ту же веру с Церковью), продолжается и укрепляется в остальных священных таинствах, свое высшее выражение находит в Божественной евхаристии, как и взаимное единение самих верных.
Итак, единство и единственность богочеловеческой веры служит основанием очевидным и несомненным: в богочеловеческой вере содержатся все богочеловеческие таинства и святые добродетели, совершающие дело нашего обожения и через это – наше спасение. Из веры как из перводобродетели берут начало все святые добродетели и все божественные таинства. Сей верою мы стоим и вечно существуем в Церкви Христовой. Она вся из Церкви и вся в Церкви, одна и единственная. Начало и конец в этой «преданней вере святым eдиною» (Иуд. 3), данной Богочеловеком Господом Иисусом Христом через Его богочеловеческое домостроительство спасения – Церковь Православную. Потому прав Иоанн Кармирис, известный греческий богослов, утверждающий: «Не существует единства Церкви без единства догматической веры, представляющей твердое его основание и являющей Церковь как общение в вере, которая проявляется одновременно и как община богослужения, где средоточие объединяющей силы – Божественная евхаристия».
Вера – сила церковного единства
Из сказанного следует, что именно вера – та собирающая сила в Церкви, которая поддерживает и делает возможным единство не только между телом Церкви в качестве целостности и ее Главой Господом Иисусом Христом, но и единство внутри самой Церкви, между ее отдельными членами. Если нарушается это единство веры с Церковью, тогда прекращается и всякое другое единение с нею, свойственное членам Церкви, сколь бы ни было мало это нарушение веры. Ибо хотя все еретические учения, что были в истории, различались от учения Вселенской Церкви лишь в отдельных вопросах веры, в отдельных догматах, а во всем остальном веровали, как и Церковь, все же не могло быть и речи о каком бы то ни было единстве между ними и Церковью.
Установлением Церкви как тела Христова открывается тайна всех существ и всех миров. Тайна и предназначение. А это и есть – сама Церковь и в ней божественное всеединство. Из бытийного и онтологического отношения Главы и тела очевидна единственность Церкви. Ведь с единым Главой может быть в жизненной, органической связи лишь одно тело. Поскольку Церковь воистину есть тело Христово, ибо «Той eсть Глава телу церкве» (Кол. 1: 18), а «Иисус Хриcтос, вчера и днесь, Тойже, и во веки» (Евр. 13: 8), и поскольку она может иметь лишь одно тело, постольку истинная Церковь Его есть и может быть только одна, неизменная по своей сущности в веках и народах до скончания века. Средоточием же единства Церкви является только Христос, а силой, осуществляющей ее единство, лишь Дух Святый. Идя же еще далее, можно по праву утверждать, что глубочайшая причина единства Церкви – в единстве в Троице Самого Бога (ср.: Ин. 17: 20–23).
Святые отцы Церкви, ее «уста» на протяжении веков, следуя библейско-апостольской экклесиологии, решительно и последовательно учат о возможности и существовании только одной Церкви. Они не допускают ни малейшей вероятности сущностного деления Церкви или ее расщепления. Признают лишь возможность и факт отпадения от Церкви, выхода из Церкви в виде ереси или раскола. Само собой разумеется, что Церковь, будучи одной и единственной основанной Господом истинной Церковью, которая обладает и хранит неизменной целокупную истину откровения, и сама отсекала от здорового церковного организма и предавала анафеме тех, кто не имел с нею согласия в вере, как еретиков, а непокорных в юридическом смысле – как схизматиков. При этом Церковь допускала и терпимо относилась к различиям в не столь существенных вопросах, как, например, в богослужебных обрядах, внешних видах устроения и юридических отличиях Поместных Автокефальных Православных Церквей, которые, однако, не затрагивали и не затрагивают сущности догматической веры. Невзирая на все эти мелкие и касающиеся в основном обычаев различия, свойственные некоторым Поместным Церквам, их все, тем не менее, связывает взаимная сестринская любовь, общая молитва и богослужение, а особенно – единение в догматической вере и предании и в православном духе в целом.
О Церкви вообще, а нарочито о единстве Церкви, из древних святых отцов первых веков, без сомнения, самым лучшим и исчерпывающим образом свидетельствует священномученик Киприан Карфагенский. «В понятии о единстве Церкви, этом ее сущностном и главном свойстве, потребно различать две отдельные мысли. Во-первых, Церковь потому одна, что она, при всем множестве своих членов и Поместных Церквей, составляет одно нерушимое целое, одно сообщество; и, во-вторых, она одна, или, лучше сказать, единственна, потому, что кроме нее нет и не может быть другой Церкви, в которой было бы возможно спастись именем Иисуса Христа». «Можно ли думать тому, кто не придерживается этого единства Церкви, что он хранит веру? Можно ли надеяться тому, кто противится и поступает наперекор Церкви, что он находится в Церкви, когда блаженный апостол Павел, рассуждая о том же предмете и показывая таинство единства, говорит: “Едино тело, eдин дух, якоже и звани бысте во eдином уповании звания вашего: Един Господь, eдина вера, eдино крещение, Един Бог” (Еф. 4: 4–6)?»
Церковь и жизнь в ней так мудро устроена Божественным Зодчим, что пребывает в миру и совершает перерождение человеков, претворяя их из нечистых в чистых, из грешных в безгрешных, из несвятых во святых, из смертных в без-смертных, из временных в вечных. Это чудесное возрождение только и может произойти из Церкви и в Церкви. И она сие дело преображения с успехом совершает в этом мире вот уже 2000 лет, невзирая на многие скорби и препятствия, ибо ее Основатель и ее Глава – Господь Иисус Христос, присно в ней обитающий. Церковь приводит людей ко Христу, к единению с Ним через божественные таинства и святые добродетели. Цель ее существования и деятельности в мире – да «достигнем вси в соединение веры», а через то и все остальные совершенства, доколе не придем в единство «познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Хриcтова» (Еф. 4: 13).
Единство веры: не разнствовать в догматах
По учению же святых отцов, единство веры означает: не разнствовать в отношении догматов; равно как и познание Сына Божия значит: не разнствовать в понимании Его. Так, согласно святому Златоусту, «единство веры, когда мы все одно, когда все одинаково понимаем этот союз… А когда все мы одинаково веруем, это и есть единство веры». И блаженный Феофилакт развертывает ту же мысль: «Единство веры означает, что у всех едина вера без различий в догматах и жизнь без взаимных раздоров». «Истинно, – утверждает он, – единство веры и познание Сына Божия: когда православствуем в догматах и живем в любви, ибо Христос есть любовь».
И воистину, лишь когда мы в единении по вере, можем быть и в единении по любви; то же и с другими евангельскими добродетелями. Поскольку через веру и из веры прорастают и разрастаются все остальные добродетели, которые по своей природе неделимы и неотделимы одна от другой и которые все вместе ведут и возводят человека из благодати в благодать и стяжевают ему живот вечный. Их корни переплетены, а ветви перемешаны. Все они вырастают одна из другой и сплетаются друг с другом, создавая так единственный золотой венец или перстень, которому не видно ни начала, ни конца, ибо его начало и конец сокрыты в таинственнейших глубинах бытия Божия. Ведь, согласно преподобному Максиму Исповеднику, Бог – исток и устье всякой евангельской добродетели, альфа и омега всего существующего. Выпадет ли какая добродетель из этой небесно-земной цепи, скоро губит свою характерную черту и претворяется в противоположный себе самой порок. Так, вера, выделенная из круга остальных добродетелей: надежды, молитвы, любви, – быстро становится кривоверием, суеверием и неверием; обособленная сама по себе любовь превращается в себялюбие и эгоизм, надежда же – в кичливую самонадеянность и самодовольство, что есть родная сестра гордости. Дабы все пребывали в органическом и нерушимом единстве и дабы все мы были едины во всех божественных совершенствах, и в первую очередь в любви, «яже eсть союз совершенства» (Кол. 3: 14), мы должны быть, прежде всего, соединены в единой вере единственной Христовой Церкви, будучи единомысленны в истине, в догматах.
Нет истинной любви без истинной веры
О нераздельности и взаимной зависимости всех христианских добродетелей божественно мудро учит преподобный Максим Исповедник: «Истинная божественная любовь рождается от бесстрашия, бесстрашие – от надежды на Бога, надежда – от терпения и долготерпения. Сие же последнее содержится в воздержании, воздержание происходит от страха Божия, а страх – от веры в Господа. Ибо верующий в Господа боится наказания; боящийся наказания воздерживается от страстей; воздерживающийся от страстей терпеливо переносит скорби. Терпеливый в скорбях стяжевает надежду на Бога. Надежда на Бога отрешает ум от всякого земного пристрастия. Отрешенный от него ум приобретает любовь к Богу». Согласно сему, божественная любовь у человека является от веры в Бога. Вера есть первая и основная добродетель, на которой, как на основании, утверждаются все остальные добродетели. Но и вера тоже зависит от всех остальных добродетелей, как и они от нее. Так, из веры вырастает любовь, равно как из любви пробивается вера, ведь они только одна через другую растут и усовершаются. Свидетельствует евангельский опыт: Христос верою вселяется в человека, а человек любовью укореняется во Христе (ср.: Еф. 3: 17). Отсюда – истинная любовь может проистекать лишь из «веры нелицемерныя» (1 Тим. 1: 5), по слову святого апостола Павла. Поскольку вера нам открывает, что истинно, а от искренней веры рождается любовь, ибо кто право верует в Бога, никогда не согласится удалиться от любви, говорит святой Златоуст. А любовь, основанная не на правой вере и проистекающая не из единства веры, тотчас же претворяется в ненависть как любовь по человеку, а не по Богу. И не только любовь, но и всякое другое таинство – таинство веры, и всякая святая добродетель – добродетель веры. Вера есть душа и корень и основание любой из них, а они – тело ее, утверждение ее. Без них вера «мертва eсть о себе» (Иак. 2: 17), без веры же их бы и не было, коль скоро «вера любовию поспешествуема» (Гал. 5: 6). Вера не действует лишь любовью, но и любовью живет, любовью существует. Так же, как и любовь вся проистекает из веры, связующей ее с Богом, источником вечной, бессмертной и безграничной любви, «яко Бог любы eсть» (1 Ин. 4: 8). А по словам златоустого благовестника, «нет никакой пользы от любви без веры, и более того, любовь без веры и не существует».
В подвиге веры и любви человек никогда не может быть один, но всегда в общении «со всеми святыми» (Еф. 3: 18). Здесь еще одна всерадостная благая весть Церкви, потому что вера и любовь приводят к Господу Иисусу Христу и к тем, кто в Нем, – святым подвижникам веры и любви, и соединяет с Господом и «со всеми святыми». Другими словами, вера и любовь объединяют человека со всеми существами и всею тварью, находящейся в Богочеловеческом теле Христовом – Церкви. Единственно таким образом человек становится Христов и свой Богу, если живет единомысленно со всеми святыми, с ними верует, думает и чувствует единодушно, соборно с апостолами, пророками и остальными угодниками Божиими. Потому апостол Павел и советует: «Молю же вы братие, именем Господа нашего Иисуса Хриcта, да тожде глаголете вси, и да не суть в вас распри, да есте же утверждени в том же разумении и в тойже мысли» (1 Кор. 1: 10). А священномученик Игнатий Богоносец в подобном же духе пишет филадельфийцам: «Единство любите, разделений избегайте».
Вера предшествует любви
В виду такового сотериологического значения истинной и богооткровенной веры в Богочеловека Христа Церковь трудилась и трудится эту веру сохранить неповрежденной и в полноте, ибо она только как целостная и чистая вера имеет спасительное значение, и лишь целостная и чистая истина может нас освободить. Потому Церковь никогда и ничто не предпочитала правой вере, даже и любовь, что наученная обитающим в ней Духом Истины, знает: без истинной веры не может быть и истинной любви, и без единства в вере не может быть единства ни в любви, ни в каком бы то ни было таинстве Церкви. Церковь знает, что любовь – плод на древе всех христианских добродетелей, чей корень есть вера; это венец, а не основание христианского единства. Очевидно, таким образом, что сегодняшнее так называемое «экуменическое движение» движется в ошибочном направлении, ставя на первое место «единство в любви» при всей разноликости и пестроте представляющих это движение «церквей» в вопросах веры. Более того, вопрос различий в вере или соединения в вере искусно обходят стороной и избегают на всех экуменических встречах и на всех уровнях. И все «во имя любви» и так называемого «взаимного сближения и ознакомления», как будто это само собою доведет до преодоления существующих различий в вопросах веры и полного объединения. Но именно тот факт, что вопросов веры избегают, лучше всего подтверждает и иллюстрирует неискренность и обоюдное лицемерие на этих встречах, которые служат не стяжанию истинного единения в единственной и истинной вере и Церкви, Глава коей Христос, но достижению неких второстепенных, временных и приземленных эгоистичных целей и интересов.
Апостол Павел, горевший любовью ко всякой душе и «по вся дни» умиравший (1 Кор. 15: 31) за вверенных ему, в случае с Александром и Именеем, учившими иначе и хулившими истины веры, отлучает их от себя и от Церкви (см.: 1 Тим. 1: 20). И даже о себе говорит: «Аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, eже благовестихом вам, анафема да будет», то есть если будет учить иначе, чем «благовествование благовещенное от менe, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях e, ниже научихся: но явлением Иисус Хриcтовым» (Гал. 1: 7–12). Апостол же любви святой Иоанн Богослов строг по отношению к тому, кто учит другому (то есть к еретику) и даже советует своим (верным): «Не приемлите eго в дом и радоватися eму не глаголите» (2 Ин. 10; ср. Рим. 16: 17–18). Воистину, какой мир и единение, хотя и во имя любви, может быть с теми, кого и сам Спаситель и святые апостолы называют «волками, лжепророками и лжехристами, слугами сатанинскими, детьми диавола, антихристами»? Ибо «кое общение свету ко тьме, кое же согласие Хриcтови с велиаромъ, или кая часть верну с неверным, или кое сложение Церкви Божией со идолы?..» (2 Кор. 6: 14–16) Кто бы мог, по какому праву и во имя чего тех величайших подвижников любви обвинить в отсутствии любви? По святому Иоанну Златоусту (а значит, в согласии с Христом и Евангелием), Церковь ненавидит грех, ересь, а не грешника, еретика, но молится о них как о заблудших, да их Господь возвратит к единению в вере и общению в таинствах, чем и показывает любовь к ним. Таким образом проявленная любовь (а не в неискренних целованиях и угодничании на экуменических встречах) и есть единственно истинная любовь, ибо, как нередко говорил отец Иустин (Попович), настоящая любовь только та, которая любимому дарует, обеспечивает бессмертие и жизнь вечную. Отсюда, наивысшую любовь мы проявим к человеку, когда внесем его в свои молитвы. Это и апостол Павел часто употребляет как доказательство своей любви к тем, кому пишет свои послания: «Благодарим Бога и Отца Господа нашего Иисуса Хриcта, всегда о вас молящееся» (Кол. 1: 3; ср.: Фил. 1: 3–4). Но даже если Церковь показывает любовь и к тем, кто отступили от нее, молясь за них, наряду со святым апостолом, это вовсе не значит и не может значить, что они в общении с Церковью, пока не возвратятся к единению в вере с нею, а через то – к единству во всех таинствах и добродетелях. Поскольку единство в любви возможно лишь через единство в вере – истине, в единомыслии, о котором Православная Церковь всегда молится перед исповеданьем веры на Божественной литургии: «Возлюбим друг друга, да eдиномыслием исповемы». Что исповедуем единомыслием? То, что содержит символ веры, то есть все истины, открытые Господом в Церкви и через Церковь. Это нам показывает и ответ народа на приведенное прошение: «Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». А известно, что все истины символа и вся наша вера православная, тут содержащаяся суть не что иное, как разобранный и разъясненный догмат о Святой Троице. Равным образом и в конце литургии святая Церковь призывает своих единоверных чад к теснейшему соединению с Господом Иисусом Христом в таинстве причастия, восклицая: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите». И здесь вера предшествует любви, а все призывание в целом означает, что те, кто с Церковью не разделяют той же веры, не могут приступить к святой чаше.
Лишь единство в истинах веры, в догматах позволило, что у первых христиан «бе сердце и душа eдина, и не eдин же что от имений своих глаголаше свое быти, но бяху им вся обща» (Деян. 4: 32). В таковом единстве осуществлена в наивысшей степени и деятельная взаимная любовь, так «не бяше бо нищ ни eдин в них… даяше же ся коемуждо, eгоже аще кто требоваше» (Деян. 4: 34, 35). Такой вид служения Богу и ближним, вера «любовию поспешествуема» (Гал. 5: 6), и есть совершеннейший облик богопочитания. Согласно святому Кириллу Иерусалимскому, «вид богопочитания состоит из сих двух: из догмата веры и добрых дел. И ни догматы без добрых дел не угодны Богу, ни Бог не принимает дел, если не основаны на догматах веры». А по святому Иоанну Дамаскину, «кто не верует согласно с Преданием Вселенской Церкви или кто через постыдные дела имеет общение с диаволом, тот неверующий».
Перевела с сербского Мария Мелькова Епископ Рашско-Призренский и Косовско-Метохийский Артемий (Радосавлевич)
Главная 
