Зашел странствующий монах в церковь помолиться. Глядит – а вместо священника проповедует бес, одетый в одежды священника.

Встал монах в сторонку и стал внимательно следить за речью беса, чтобы поймать его на слове, где он скажет неправду.

Но бес все говорил точно, как в Священной Книге, ничего не изменяя. И так было до конца проповеди. Проповедь кончилась. Люди разошлись.

Тогда монах подошел к бесу и сказал:
– Я узнал тебя: ты – бес!
– Точно так, – отвечал тот.
– Я хотел поймать тебя на слове, но ты все говорил правильно! – сказал монах.
– Я старался, – ответил польщенный бес.
– Так в чем же твой секрет? – спросил изумленный монах.
– Я говорил без любви в сердце, и знаю, что эти люди по моим словам поступать не будут. А этого для меня уже достаточно, – объяснил нечистый.

Как-то раз к египетскому пустынножителю пришел римский легионер:

— Есть ли ад? Есть ли рай? Если есть рай и ад, то где же врата? Где я могу войти?

Этот человек был простым воином. А воины всегда просты и бесхитростны. Он знал только две вещи: жизнь и смерть. У него не было никакой философии, он просто хотел знать, где врата, чтобы избежать ада и попасть в рай.

— Кто ты? — спросил монах.

— Я римский легионер, — ответил солдат. — Это очень почетная вещь — быть легионером в Римской армии. Это означает быть совершенным воином. Сам император отдает нам дань уважения.

Монах рассмеялся и ответил:

— Это ты-то воин? Ты выглядишь каким-то нищим оборванцем!

Эти слова очень задели легионера. Он забыл, зачем пришел. Он мгновенно выхватил меч и собрался убить монаха. Но тот засмеялся и сказал:

Суфйан Саури увидел похоронное шествие и присоединился к нему. У могилы он помолился об усопшем. После похорон люди начали говорить между собой, каким хорошим человеком был покойный.

— Напрасно я молился за него, — сказал Суфйан, — ибо когда вы слышите, что люди хорошо отзываются о ком-то, это верный признак того, что человек этот — лицемер, даже если сам он того не осознаёт. Если же человек не лицемер, то всегда найдётся много таких, кто будет отзываться о нём плохо.

Однажды святой Епифаний, епископ Кипрский обедал со своим другом старцем Илариона. Св. Епифаний предложил товарищу жареную птицу, на что тот ответил:

— Прости меня. С того момента, как я стал монахом, я не ел ничего, что требуется перед приготовлением заколоть.

— А я, — сказал Епифаний, — с того времени как принял монашество, не допускал, чтобы кто-либо заснул, имея что-нибудь против меня, и сам не засыпал, имея что-либо против другого.

На что старец Иларион ответил: ... Читать дальше »

Жил-был человек, который никак не мог насытиться. Бывало, все ест да ест, уж и утроба полная, а есть все хочется. Как придет домой – давай тут же орать на всех:
— Кормите меня, есть хочу!
Он и по врачам ходил, которые внутренности да кишки лечат, но ни один лекарь не смог его горю помочь. И вот как-то попал он к доктору, который в сердце человеческом разбирался. Доктор послушал, послушал, как у того человека сердце бьется, и говорит: 
... Читать дальше »

Отец Гавриил (Игошкин) так говорил об исправлении человеческой жизни:

- Если в дорожную сумку мы положим острые и режущие предметы, ножи, вилки, шила, иголки, гвозди, разбитые стекла, железки, черепки, они, переполнив сумку, порвут ее, поколют и порежут. Чтобы сохранить сумку, необходимо ее освободить, выбросить из нее все острое.

То же происходит и с нашим сердцем: страсти, пороки, грехи, беззакония, злоба, вражда и ненависть, которыми наполнены наши сердца, рвут его на части. Заставляют человека страдать, мучиться совестью. Сама жизнь побуждает нас к покаянию, выкинуть из сердца покаянием мучащие его беззакония, выкинуть из сердца чистосердечной исповедью всю греховную скверну, как острые режущие предметы, причиняющие боль и страдания. И в сердце войдет покой.

У одного монаха спросили:

– Вот вы много говорите о любви и семье. Но какая разница: живут мужчина и женщина в браке либо у них свободная любовь?

Монах ответил:

– Брак, созданный и благословленный Господом, служит для взращивания и умножения любви между людьми. Но люди, к сожалению, злоупотребляют полученными дарами, и от этого происходят неисчислимые скорби. Вот, например, у вас есть автомобиль. Если он ваш – прекрасно, он принесет вам радость и пользу. А если вы его угнали, то получите от краденого одно зло и понесете наказание по заслугам. Любовь вне брака – тоже краденая.

Дядя Дракона сказал Вэнь-Чжи:

— Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня вылечить?

— Повинуюсь приказу, — ответил Вэнь-Чжи. — Но сначала расскажи о признаках твоей болезни.

— Хвалу в своей общине не считаю славой, хулу в царстве не считаю позором; приобретая, не радуюсь, теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на смерть; смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своём доме, будто на постоялом дворе; наблюдаю за своей общиной, будто за царствами Жун и Мань. Меня не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от неё излечить?

Вэнь-Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать.

— Ах! — воскликнул он. — Я вижу твоё сердце. Его место, целый цунь, пусто, почти как у мудреца! В твоём сердце открыты шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому ты и считаешь мудрость болезнью? Но этого моим ничтожным искусством не излечить!

Старчика спросили:

— Кто из людей познает больше горя и беды в житейском море зла?

Он ответил:

— Те, которые обижают женщин; а также те, которые любят деньги; а также те, которые стремятся достичь совершенства
 

Святитель Николай (Велимирович) говорил:

– Садовник срезает ветви, чтобы дерево быстрее росло и лучше плодоносило. Если он превысит меру и срежет лишнее, дерево засохнет. Верь, что Бог наблюдает за каждым человеком заботливее и милосерднее любого садовника. Послушай, как рассуждает преподобный Нил Сорский: «Если горшечник знает меру предержания сосуда в огне, чтобы тот не лопнул, неужели Бог не знает меры наших страданий?» Верь, что Господь имеет куда большее рассуждение и любовь, чем человек.